Валькина жизнь

Но с месяцем у нее опять ничего не получается. Степан неожиданно возвращается из рейса раньше времени. Валя с его слов толком не может разобрать причину: то ли поломка какая, то ли квоту выбрали. Собственно говоря, ей не до причины прихода судна в порт. Степан звонит ей в Мариуполь в первый же день своего возвращения. И голос его при этом дрожит от сдерживаемых рыданий.

– Как баба, – невольно думает Валя. – Просидел на печи до тридцати лет. Так и вышел размазней.

Но сына ей все равно жалко. А произошло самое банальное. Косоглазая Алекса не дождалась Степана и свалила в неизвестном направлении с новым приятелем. Вернее, направление как раз известно – Египет. Да и приятель, если честно, тоже не является инкогнито. Но все это лишь усугубляет Степаново горе.

– С корешем моим, с Лешкой поехала на юг отдыхать, – уже откровенно ревет он в трубку. – Мать, я жить больше не буду. Ты меня на этом свете уже не застанешь.

– Когда же она успела-то? – возмущается Валя. – Тебя же два месяца всего и не было.

– Успела, – ноет Степан.

– Так, может, и бог с ней? – робко предполагает Валя. – Шалава она.

– Сам знаю, что шалава, – переходит на поросячий визг Степан. – Я без нее не могу.

– Другую себе найдешь, – утешает сына Валя. – Шалав-то вокруг тьма. А лучше даже и не шалаву, а приличную девку взять.

– Куда я ее буду брать? – стонет Степан. – Покончу я с собой. Повешусь. Чтоб тебе стыдно было.

– Господи, сынок, я-то перед тобой в чем провинилась? – уже сама готова зарыдать Валя.

– Как в чем? – возмущается Степан. – Из-за тебя все и вышло. Почему ты ее бросила одну? Сашку, я имею в виду. Свалила в свой Мариуполь к черту на рога. Она и осталась без присмотра.

Валя не совсем представляет, как она могла бы присматривать за чертовкой-Алексой. Ведь она даже не знает, где та живет. Она вообще видела ее два или три раза. И вряд ли смогла бы повлиять на ее выбор. Но сын ревет на другом конце провода, и Валя, чтобы не расстраивать его еще больше, признает свою вину.

– Да разве же я могла подумать такое? – всхлипывает она.

– А что тут было думать? Как будто по ней не видно было, что она именно «такое» и есть, – визжит Степан. – Надо было…

Тут он теряется, не зная, что же все-таки должна была делать мать, чтобы удержать подругу от блуда.

– На цепь посадить, – думает про себя Валя.

– С собой бы ее взяла, в Мариуполь, – ноет Степан.

Валя вспоминает, как от перспектив подобной поездки с содроганием отказалась даже ее родная дочь. Что уж тут говорить о практически не знакомой ей Алексе.

– Египет-то получше Мариуполя будет, – заявляет она.

При слове «Египет» Степан вновь заливается рыданиям.

– Прощай, мать, – кричит он и бросает трубку.

Валя пытается перезвонить сыну. Но раз за разом сбивается, путаясь в кодах. Мурманск для Мариуполя теперь заграница. Поэтому приходится набирать бесчисленное количество цифр. Телефон у тети Поли старющий, еще с круглым номеронабирателем, который нужно крутить и крутить, вставляя палец в прорези. От нервов Валя все время сбивается и слышит в трубке то громкие короткие гудки, то противный в своей размеренности голос автоответчика, злорадно сообщающий ей о том, что набранный номер не существует. Наконец ей удается справиться с телефоном, но Степан не берет трубку.

– Неужели? Уже? – стучит в голове у Вали предательский пульс.

Она лихорадочно думает, кому перезвонить в Мурманске, попросить приехать к ней домой, присмотреть за сыном. И с ужасом понимает, что звонить некому. Телефонов соседей она не знает, а знакомых давно растеряла. Она не находит ничего лучшего, чем позвонить в милицию. Да только как же набрать эти самые ноль-два со всеми международными кодами? Дрожащими пальцами она в отчаянии крутит и крутит диск телефона, уже не надеясь на удачу.

– Да что ж такое? – вскрикивает Валя, бросая трубку. – За какие грехи мне все это?

Потом она рыдает у тети Поле на плече.

– Кто хочет вешаться, тот молча вешается, – философски замечает тетя Поля, когда из Валиных рыданий все же понимает, что произошло.

– Да ты что, тетя Поля, штабелями повешенных из петель вынимала? – возмущается Валя.

– Не вынимала, – скрипит тетя Поля, – о том и речь. Кабы каждый вешался, кто об этом говорит, так уж, пожалуй, народу бы в троллейбусах так битком не было. Кто хочет счеты с жизнью свести, тот не трубит об этом.

Валя немного успокаивается и снова звонит Степану. На этот раз тот берет трубку. Услышав голос сына, Валя чувствует облегчение. Впрочем, радость ее длится недолго. Степан снова закатывает истерику. Вечером он звонит уже сам и охрипшим от крика голосом сообщает, что завтра пойдет и купит таблетки, чтобы отравиться.

– Теперь травиться удумал? – хмыкает тетя Поля. – Он же вроде вешаться хотел?

– Замолчи, тетя Поля. Сыночек он мой, – не выдерживает Валя. – Не могу я такое терпеть. Не дай бог наложит на себя руки. Я себе этого не прощу. Надо возвращаться, присмотреть за ним.