Вам не понять – вы же офицер

– Служу Советскому Союзу, – зажевывая мундштук очередной папироски, выдавливает Уточкин. – Вы уж по результатам этой проверки не забудьте с ушлыми радиолюбителями за упокой души младшего сержанта Парнеева Григория Григорьевича не чокаясь принять. Не убили бы его – мы бы эту хрень не нашли, а у вас повода «предметную проверку» провести не нашлось, правда?.. Идемте, Степан Саввич! Не хрен нам делать у этих правнуков железного Феликса[42].

Возвращаюсь в склеп, как мы точно окрестили кабинет начштаба, завариваю кипятильником кофе, в башке завариваются тягостные мысли.

Немощь гарнизонной контрразведки привычна. Куда как больше раздражает и становится с каждым днем все более очевидной масса несуразностей, как будто отдаляющих от раскрытия преступления, но постоянно занимающих голову.

Круг лиц, подозреваемых в совершении убийства Парнеева, почему-то не сужается, территории, на которых эти подозреваемые могли применить оружие по Парнееву, располагаются не то чтобы очень далеко от места обнаружения трупа, но как-то уж очень неудобно. Это сплошные валы и косогоры капониров, между ними заболоченные низины, зимой засыпанные глубоким снегом, а летом заросшие камышом и захламленные отходами авиационно-технического быта.

Для доставки покойника в автопарк с любой близлежащей территории требуются немалое время и недюжинная сила – убитый в зимнем ватно-меховом обмундировании весил от пяти пудов до центнера, и отлучка даже с ближайшего к автопарку аэродромной роты поста в автопарк АЭР с трупом на плечах требует не менее получаса.

Любой, кто нес службу в карауле, знает, что еще и не с каждого поста можно незаметно отлучиться, а уж на полчаса – так только с какого-нибудь слишком отдаленного поста и только сразу после проверки этого поста всеми видами проверяющих: от караульных начальников и командира подразделения охраны до прочих уполномоченных на то дежурных.

И даже при этом риск обнаружения отсутствия часового на посту остается слишком велик.

Но если предположить, что убитого в автопарк доставлял от места убийства не один человек, то это могло бы облегчить раскрытие убийства, ведь, как говорил в известном сериале один душка-гестаповец: «Что знают двое – то знает свинья».

Вот только где же та свинья или тот «второй», который сдаст «первого»? Да и был ли он? Поэтому версия убийства Парнеева кем-то, кто имел оружие в руках на законных основаниях (часовой, разводящий, начальник караула, дежурный по стоянке), тоже представляется все более невероятной.

Во-первых, такому лицу незачем добивать подстреленного им человека ударами по голове – его задача отразить нападение на охраняемый объект или на самого себя.

Во-вторых, законно вооруженному военному незачем прятать труп на отдаленной от места применения оружия территории автопарка АЭР.

В-третьих, напрягает и тот факт, что стреляли в Парнеева короткой очередью всего из двух патронов – законно владеющий автоматом убийца вряд ли экономил бы боеприпасы и добивал потом по голове чем-то круглым. Да и стрелял бы, скорее всего, одиночными, поскольку законно владеющий оружием воин должен предварительно произвести предупредительный выстрел – одиночный. То есть выстрел, который малотренированный часовой, установив переводчик ведения огня не на «од.», а на «авт.» (такая разметка для обозначения режимов стрельбы имеется на автомате Калашникова модернизированном), произвести вряд ли сможет.

Кроме того, часовые почти никогда, почти нигде, ни хрена по этой части устав не соблюдают – и патрон в патронник на посту досылают, и переводчик огня сразу ставят на автоматическую стрельбу (на «авт.»), и предупредительных выстрелов зачастую не делают, попросту забыв о такой своей обязанности.

Поэтому напрашивается версия, что грохнул Парнеева кто-то из его ближайшего окружения, и не где-нибудь, а непосредственно в автопарке. Но одновременно повисает вопрос: где такой человек смог добыть оружие?

На вопрос этот есть минимум два ответа: либо убийца имел самостоятельный доступ к оружию, причем, может быть, даже на законном основании, либо позаимствовал оружие у кого-то.

Но у кого и как позаимствовал – версия сознательной передачи кем-то своего оружия убийце для расстрела Парнеева не просто невероятна, а вообще ни в какую логику не укладывается! Именно потому, что она предполагает осведомленность «кредитора» (ну, той самой «свиньи») в том, что он кому-то дал оружие и, соответственно, подразумевает его соучастие.

Здравый смысл говорит, что информация о таком соучастии не может со временем не появиться, не просочиться откуда-нибудь, – ну хотя бы потому, что армия не то место, где у личного состава есть тайны друг от друга. Вот и нет никакой возможности последовательно и обоснованно исключить какую бы то ни было версию.

Однако найти убийцу среди тех, у кого был мотив убивать, конечно, можно и нужно.