Вам не понять – вы же офицер

Третий самолет смешной эскадрильи, Ан-12, уже почти год откомандирован с экипажем в чье-то «распоряжение» и оказывает за южными рубежами державы интернациональную помощь братскому народу в составе ограниченного контингента советских войск, а попросту – воюет.

Возле Ан-26 устало расхаживает солдатик с автоматом. Он явно не из караула, так как штык к автомату не примкнут. Это тот самый дежурный по стоянке самолетов эскадрильи.

Единодушно приходим к выводу, что этому бойцу Парнеева пристрелить было удобнее всего. Особенно метельной ночью, когда и снегопад, и юго-восточный ветер относили бы звуки выстрелов в сторону от военного городка.

– Как будешь проверять причастность дежурного по этой стоянке к убийству? – спрашивает Уточкин.

– Кроме получения всяких справок и допросов организую силами офицеров и прапорщиков физический поиск элементов выстрела на этой территории – примерно от штаба эскадрильи до забора автопарка, на стоянках тоже. Может быть, пару гильз и найду. Пули – вряд ли. Если они даже застряли в обваловке, то очень глубоко. Не срывать же их для просеивания или промывки. А если пули в забор попали, то после рикошета в болоте их тоже не найти.

– Для наших надзирающих прокуроров из прокуратуры округа и выше мероприятие ты придумал классное, но результатов от него не жди. И знаешь почему?

– Знаю! У Парнеева слева на лбу ссадины, которые от удара о снег вряд ли бы образовались, только о жесткую поверхность. Такая поверхность – скорее всего, бетон. Но весь бетон в ту ночь покрывал рыхлый или укатанный снег. Значит, боец этой эскадрильи не наш клиент.

– Верно, – с довольным видом буркнул Уточкин. – Но физический поиск ты один хрен организуй. Кто знает, что тут в этом болотце отыщется, может, еще какой труп. Вот тогда будет коррида, – добавляет, ехидно хихикая.

Выбираемся на гарнизонную бетонку.

– Ну что, нагулялись? – спрашивает Владислав Андреевич.

– Можно еще прошвырнуться. До обеда часа полтора. Смысла нет сидеть в нашем склепе. Предлагаю пройтись вдоль ветки железнодорожной. Смотрите, она куда-то далеко уходит. На картах местных там ничего нет, кроме склада ГСМ. Может быть, там что-нибудь полезное увидим. Для общего надзора, например?..

– Дело говоришь. Идем.

Железнодорожная ветка пересекает военный городок с востока на запад. На востоке, поблизости от вокзала районного центра Хорышево, она примыкает к Транссибирской магистрали. Туда бегает «мотовоз» – гарнизонный поезд из трех вагонов, который перевозит личный состав на ночлег или, наоборот, на службу. По этой же ветке на аэродром подаются цистерны с топливом, вагоны с углем и прочие грузы. Вдоль нее же до поселка Хорышево проходит между озерками и болотами Страны дураков проселочная дорога. На запад от аэродрома ветка уходит в неведомом направлении. Кроме емкостей старого склада ГСМ, что виден примерно в километре от автопарка АЭР, ничего на протяжении ветки не наблюдается, разве что невнятные, покрытые нерастаявшим снегом неровности справа и слева от железнодорожной насыпи.

Отправились прямо по шпалам. Это самое сухое место.

Миновали крайнее в западном направлении сооружение военного городка. На двери одноэтажного флигелька табличка: «МО СССР. Войсковая часть…».

– По схеме это особый отдел дивизии. Зайдем на обратном пути, а то Шеф с утра спрашивал, помогают ли раскрывать убийство подчиненные его кoреша.

– Зайдем, если они на обед не разбегутся.

Слева от путей покрытые чернеющим талым снегом невысокие холмы мусорной свалки, простирающейся почти до горизонта.

– Вот где труп надо было прятать-то, век бы не нашли. Числился бы сейчас дезертир Гриня Парнеев во всесоюзном розыске, а мы бы его мамке письма писали, что с ног сбились в поисках ее сына.

– Так это означает всего лишь, что мы не в ту сторону идем место убийства искать. Но до конца ветки дойти надо. Лучше будем гарнизон представлять и протокол осмотра подробнее допишем – обозначим, что везде искали.

– Ну да!

Поравнялись с заброшенным складом ГСМ.

На площади около двух гектаров высятся полдюжины цилиндрических емкостей, метров по десяти-пятнадцати в диаметре каждая, такой же примерно высоты. Между резервуарами на полуметровых подпорках проложены металлические трубопроводы. Трубы по диаметру вполне вписались бы срезом в повреждения черепа на голове Парнеева.

Но это трубы так называемого полевого магистрального трубопровода. Их диаметр сто пятьдесят миллиметров, длина шесть метров, стенки толщиной около трех миллиметров. Слишком они длинны и массивны – не размахнешься. Резать эти трубы никогда и нигде не спешат. В войска они поступают комплектами, и за сохранностью каждого служба горючего воздушной армии следит ревностно, чего явно нельзя сказать о службе горючего дивизии.

– Вот еще повод для реагирования в порядке общего надзора, – Уточкин показывает на трубопроводе следы невинных шалостей часовых. – Ты линеечку с собой не взял?

– А тут и без линеечки видно, что диаметр отверстий на трубах соответствует калибру АКМ – семь целых и шестьдесят две сотых миллиметра, и дырок таких не счесть.