Вампитеры, фома и гранфаллоны

Полицейские уверены, что задержали убийцу. В настоящее время он содержится в исправительном доме округа Барнстейбл. Подозреваемый – разведенный плотник из Принстауна, тихий, спокойный, ростом шесть футов и возрастом в двадцать четыре года человек, чья бывшая жена, Эвис, собирается свидетельствовать в пользу его невиновности. Он женился на ней, когда она от него забеременела в возрасте четырнадцати лет.

Его зовут Антон С. Коста. У него трое детей. «Тони хотел девочку, – говорит его жена. – Когда родился мальчик, он был разочарован. Когда появился второй мальчик, он впал в депрессию. Когда же родилась Николь, Тони был переполнен радостью. Он обожает Николь».

Моя девятнадцатилетняя дочь Эдит знает Тони Коста. Встретилась она с ним во время сумасшедшего лета, которое провела без нас в Принстауне. Эдит знала его достаточно хорошо, чтобы получить и отклонить приглашение, которое он, вероятно, посылал многим девушкам: «Приходи посмотреть мою плантацию марихуаны».

Тони утверждает, что у него действительно была марихуана, которую он хотел показать девушкам, – совсем скромная плантация, состоящая из двух растений, росших недалеко от могил.

На стене автоматической прачечной в Труро недавно была замечена граффити: «Тони Коста закапывает девушек».

Довольно гнусная шутка нынче в ходу в Кейп-Коде: «Тони Коста, со своими усами, длинными бачками, в бабушкиных очках и темном свитере, заходит в автомобильное агентство в Хианнисе и приценивается к «Кадиллаку Эльдорадо». «За эту машину вам придется голову отдать», – говорит продавец. «Договорились», – отвечает Тони».

Шутку рассказал мне знакомый архитектор. После этого он нервно смеялся. И я понял, что его тупой смех перед лицом ужаса – типичная реакция большинства мужчин в Кейп-Коде. Эта тупость – симптом их неспособности понять, зачем кому-то понадобилось разрубать на куски четырех безобидных девушек.

Эдмунд Динис, окружной прокурор, который лично будет выдвигать обвинение против Коста, также поражен этой тупостью. «В настоящем случае, – объясняет он, – мы не будем даже пытаться установить мотив. Кто знает, почему совершаются такие поступки!»

Мистера Диниса заинтересовал факт, что моя дочь знает обвиняемого. «И что она говорит?» – спросил он меня. Динис – громоздкий, мрачного вида, очень серьезный человек, никогда не был женат. Он на три года моложе меня – ему сорок четыре. Динис заведомо готов к любой информации от молодых людей, которая могла бы ему помочь понять, почему молодежь идет на преступления.

– Если Тони действительно убийца, – сказал я, – то для Эдит это настоящий шок. Она никогда ни в чем не подозревала его. К тому же Эдит достаточно молода. До настоящего момента ей и в голову не приходило, что в ком-то может быть столько зла. Она всегда чувствовала себя в безопасности.

– Но что она говорила? – настаивал Динис. – Какими словами?

– Она сказала по телефону из Айовы, где ходит в школу: «Если Тони убийца, это значит, что убийцей может стать любой». Для нее это было полной неожиданностью.

Разочарованный, Динис отсел от меня. От меня он надеялся услышать, полагаю, что-нибудь просветляющее по поводу культуры хиппи, представители которой были столь многочисленны в Принстауне, может, что-то о наркотиках.

Я и сам говорил с несколькими местными молодыми людьми по поводу наркотиков, задав им, в частности, такой вопрос:

– Если человек, совершивший эти убийства в Труро, был под наркотическим кайфом, то какой препарат он, вероятнее всего, принимал?

Я напомнил им, с какой жестокостью преступник разделался со своими жертвами, как неглубоки оказались могилы, несмотря на то что копать в том месте было легко – это был лес, и грунтом являлся песок.

Ответ был однозначный: амфетамин.

Убийства в Труро вполне могли быть совершены не под влиянием амфетамина, да и совершить их мог не Тони Коста. Но в его жизни имелся по меньшей мере один опыт употребления данного наркотика. Это случилось в Сан-Франциско. Когда Тони Коста принял амфетамин, ему стало плохо; он подумал, что задохнется, и потерял сознание, после чего его и привезли в отделение «Скорой помощи». Я узнал об этом от Лестера Аллена, одного из двоих жителей Кейп-Кода, которые пишут книги про убийства. Мистер Аллен – газетный репортер на пенсии, видевший в своей жизни семь казней – три из них ночью. Из-за них он заболел. Его наняли адвокаты защиты, двое, из местных, и попросили разыскать все, что помогло бы им в деле Тони Коста. Сам Тони, а также его друзья и родственники подробнейшим образом с ним поговорили – к настоящему моменту в его распоряжении находится тысяча сто страниц этих бесед. Но нигде на этих страницах, как Аллен мне сказал, нет и малейшего намека на то, как или почему были совершены эти убийства.

После ареста Тони отправили на освидетельствование в Бриджуотер, в больницу штата. Он был вежлив, но не словоохотлив. Однажды, правда, попросил разрешения повидать окружного прокурора. Тони хотелось узнать, что там слышно по поводу расследования убийств в Кейп-Коде. И заявил он следующее:

– Где-то там, на свободе, бродит маньяк!