Вампитеры, фома и гранфаллоны

Так вот, мне кажется, что исходить из новостей текущего дня, текущей недели или даже десятилетия – все равно что ехать, уставившись на радиатор «Стуц Беркета». Именно потому столь многие из нас хотели бы встретиться с инопланетянином, он открыл бы нам более широкую картину наших ежедневных дел, а также дал ключ к пониманию реальности, в какой мы живем.

И этот инопланетянин сообщил бы нам, что ни один из настоящих победителей не боится бога и не верит в наказание в загробной жизни. Он бы сказал, что земляне пекутся о всеобщей правдивости для того, чтобы им верили, когда они врут. Президент Никсон мог врать сколько угодно во время своей речи на конвенции – именно потому, что был известен своим правдолюбием. Название этой игры – «Борьба за выживание». Все остальное – чепуха.

Он бы поздравил нас с тем, что мы научились-таки лечить нашу планету, и предупредил бы не слишком ранить ее во время наших разборок с недвижимостью – она же может настолько пострадать, что и вылечить будет нельзя.

И на прощание гость с другой планеты сказал бы нам то, что сказал когда-то Чарльз Дарвин – чтобы мы могли написать эти слова на камне большими буквами, – как сделал мэр Бирмингема:

Победители воюют с лузерами. Исход предрешен. Мира не будет.

Думать о немыслимом, говорить о непроизносимом

Запрет на торговлю алкогольной продукцией в стране был назван, кроме всего прочего, «Благородным экспериментом». Я сделал многое, чтобы подорвать наше уважение к полиции, которая должна была обеспечивать действие глупых и непопулярных законов. Война во Вьетнаме вполне может быть названа «Благородным экспериментом номер два», поскольку это было не менее тупое предприятие. Война оставила в наших душах тайное и несправедливое презрение к нашим воинам, особенно летчикам. Со временем это презрение будет все менее и менее тайным.

В тиши своих домов люди думают о немыслимом и говорят о непроизносимом, в целом не желая зла никому конкретно. И вполне разумная женщина несколько дней назад сказала мне, что ей, в общем-то, безразлично, что будет с некоторыми из наших пленных. Ей жаль плененных пехотинцев и летчиков, обеспечивавших авиаподдержку наземных войск. Но она считает, что пилоты, которых сбили, когда они из стратосферы бомбили мирных жителей, не должны были делать этого.

– Я не хотела бы носить на руке браслет с именем одного из таких летчиков, и я не молилась бы о том, чтобы он побыстрее вернулся домой, к своей семье, – заявила она. – Простите, но это так.

Я напомнил ей, что пилотам за отказ бомбить те или иные объекты могла грозить тюрьма.

– Они могли бы выйти в отставку, – возразила женщина.

Накануне вечером мы смотрели фильм о пойманных летчиках, и они совсем не выглядели благородными героями.

– Они пошли на войну добровольцами, – сказала она. – А им не следовало этого делать. Они – здоровые и умные люди. Наша страна процветает. Дома, в мирной жизни есть множество вещей, которыми можно заняться.

И так далее, и тому подобное.

– Если бы я была Джоан Баэз, – продолжила женщина, – я бы туда не поехала с новогодними подарками и песнями для этих людей.

В тиши своего дома эта женщина была более неспособна верить в романтические сказки, которые в прошлом заставляли нас энергично защищать наших солдат, – сказки про невинных мальчиков с оружием в руках.

Мы превратили наших солдат в отвратительных чудовищ, заставив их совершать чудовищные поступки.

Ужасные.

Экспериментировать.

Первый «Благородный эксперимент», «сухой закон», породил класс жестоких бессердечных людей, бизнесменов-гангстеров, чье дыхание будет отравлять наше общество еще как минимум сотню лет. Не оставит ли «Благородный эксперимент номер два» нам в наследство столь же плохо подвергающуюся лечению болезнь? Нам нравились гангстеры, когда они только начинали, и мы поощряли их своим одобрением. Не получится ли так, что сейчас мы выражаем одобрение и наемным воинам, вышедшим из нашей среды? Так бы я написал, если бы был писателем-фантастом.

И наша обессиленная страна обратилась бы тогда в страну циников, где романтика умерла и всеми делами стал бы заправлять класс безжалостных, высокооплачиваемых воинов. А потом люди поняли бы…

И так далее, и тому подобное.

Вряд ли все произойдет именно так. Но я боюсь, что на высшие должности в государстве мы будем и дальше выбирать самодовольных упрямых невежд. Слепой энтузиазм, когда-то в детстве поселившийся в их душах и до сих пор там живущий, приведет нас к новым «благородным экспериментам».

Мы же, сторонники гуманности, опять не сможем объединиться – потому что суть «экспериментов» большинству людей будет непонятна, хотя и принесет им боль и потери. Благородным же экспериментаторам такие люди, как мы, станут казаться неисправными механизмами, мешающими «эксперименту». И они прикажут полиции и солдатам хорошенько влепить нам, чтобы механизмы заработали исправно.

И вновь экспериментаторы заставят полицейских и солдат публично опозориться. Жаль, если это произойдет.