Вампитеры, фома и гранфаллоны

Обращение в связи с переименованием библиотеки колледжа Уитон, 1973 год

Я поздравляю этот любимый мной колледж с тем, что у него есть библиотека. Если преподаватель что-нибудь забудет, ему не будет нужды притворяться, будто он знает то, что забыл. Он сможет отправиться в библиотеку и посмотреть там все, что необходимо. Или заставит пойти туда какого-нибудь студента. В Уитоне никому нет смысла искажать факты – если только он не ленится жить.

Если библиотека колледжа сгорит, это не станет интеллектуальной катастрофой, подобной пожару Александрийской библиотеки в Египте. В Александрии просто отсутствовали дубликаты многих книг. С тех пор наша цивилизация развила в себе настоящую манию дублирования. Поскольку у нас так много всевозможных дубликатов, мы можем сказать, что наша культура надежно защищена от пожаров.

Я полагаю, что мы вполне, без боязни впасть в противоречие, можем сказать, что во многих утраченных книгах Александрийской библиотеки было много чепухи. Люди тех времен верили в вещи, которые не могли быть правдой. Это были достойные сожаления времена.

Александрийцы верили в то, что наш мир – центр Вселенной. Они не знали, что причиной болезней являются крошечные животные и несчастливое детство. Они сражались на ножах. Обо всем этом есть информация в вашей библиотеке – о том, как жили те люди и на кого они были похожи. Про нас там тоже многое имеется. Новые книги про нас прибывают в библиотеку каждый день. Какими нас изображают в этих книгах? Мы – смесь добра и зла.

Меня восхищает и ставит в тупик комбинация добра и зла, которая составляет мою сущность и сущность всех людей, но мне уже трудно заставить людей говорить об этом. Люди смущаются.

Меня восхищает комбинация добра и зла, содержащаяся в томах вашей библиотеки.

Ради справедливости замечу следующее. Во время Второй мировой войны люди моего поколения в Америке жили в плену иллюзий относительно своих моральных качеств – мы считали себя безусловными носителями добра. Это получилось оттого, что Америка вела справедливую войну. Большинству людей и не снились столь возбуждающие душу и тело переживания.

Обычно войны заканчиваются тем, что их ветераны чувствуют себя преданными, а свою жизнь ощущают бессмысленной, потому что бывших воинов убеждают – армии с обеих сторон фронта в равной мере являлись носителями зла. Совсем не так было с американскими ветеранами Второй мировой, как и с ветеранами из Англии, Канады, Австралии, Франции – со всеми, кто воевал на нашей стороне. Поначалу, поскольку решили воевать с немцами, мы могли просто сказать: нацисты – плохие. Так всегда бывало в войнах до относительно недавнего времени – чтобы чувствовать необходимое воодушевление на поле боя, ты обязан обозвать врага исчадием ада.

Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что немцы в этой войне действительно проявили себя как настоящие служители сатаны. В их адрес и раньше звучали обвинения в том, что, дескать, во время Первой мировой они делали из человеческой плоти мыло и свечи. Но во время Второй мировой войны это было действительно так. Теперь мы реально воевали с тем, что находилось за пределами норм человечности.

Для нас все это обернулось очень плохо. Мы же были просто пустоголовыми детьми – как и вообще все солдаты, дерущиеся на земле. В наше сознание можно было заложить что угодно, и мы верили в это. Верили в то, что, поскольку наши враги являются носителями абсолютного зла, то мы по контрасту – невероятно чисты и невинны. И иллюзия чистоты, для существования которой тогда, до известной степени, было основание, сегодня стала нашим проклятием. Поэтому я радуюсь, что в вашем колледже есть библиотека, ведь библиотека – память человечества. И она постоянно напоминает нам, что человеческое существо – в известных пределах – лишено чистоты и невинности.

Выскажусь иначе: все люди до известной степени пребывают во власти жадности и жестокости. А еще и ярости – без всяких причин.

Вот я стою перед вами – через несколько дней мне исполнится пятьдесят лет. Почти полвека я воображал, будто реагирую на окружающую меня жизнь как человек отзывчивый и справедливый, время от времени – по соответствующему поводу – спуская на кого-нибудь собак. Но только недавно, с помощью врача, я понял, что спускаю этих собак каждые двадцать дней – независимо от того, что происходит. Я становлюсь злым – без всякого повода. Вот оно, зло, живущее во мне. Чтобы никто из вас не нервничал, сообщу, что Везувий в ближайшие шесть дней извергаться не собирается.

Я не чист и не невинен. Мы как нация отнюдь не чисты и невинны. И я настаиваю, что в самой сердцевине американской трагедии, которая наиболее характерно иллюстрируется массовым убийством мирного населения деревенской общины Милай, лежит иллюзия, порожденная в нашем сознании Второй мировой войной: в войне между добром и злом мы всегда, что совершенно естественно, будем на стороне добра. И именно поэтому мы так несдержанны в использовании оружия.