Вампитеры, фома и гранфаллоны

ВОННЕГУТ: Да. Теперь он пишет роман о временах, когда наше правительство поймет, что оно не заботится должным образом о своем народе, потому что оно слишком медлительно и неуклюже. Оно хотело бы помочь людям, но никогда не поспевает вовремя. И тогда президент оказывается в Нигерии, где большие семьи существуют очень давно. Он находится под сильнейшим впечатлением, и неспроста. Большие семьи заботятся о больных и старых – о любом родственнике, попавшем в беду. Они делают это сразу, как только возникает необходимость, и правительству это не стоит ничего. И вот президент Соединенных Штатов возвращает домой и заявляет: главная проблема страны заключается в том, что ни у кого из граждан в непосредственной близости, на расстоянии вытянутой руки, нет достаточного количества родственников. Никто не может просто взять и крикнуть, чтобы те примчались помочь. Все обязательно должны заполнять бесконечные формы. Президент хочет с помощью компьютеров управления социальной защиты каждому американцу приписать тысячи родственников.

«ПЛЕЙБОЙ»: В произвольном порядке?

ВОННЕГУТ: Да. Человек выбрасывает из своего имени среднюю часть и вставляет туда имя, данное компьютером: имя греческого бога, название цвета, химического элемента, растения, животного. История начинается с того, что в Америку приезжает политический беженец, он не только должен принести стране присягу верности, но и принять новое среднее имя, которое ему выдаст компьютер. И получает его – Нарцисс. Теперь он Ласло Нарцисс Блитц. И у него по всей стране двадцать тысяч родственников с таким же средним именем от правительства. Он получает семейный каталог Нарциссов, подписку на месячный семейный журнал Нарциссов. В этом журнале много рекламных объявлений – работа, что продать, что купить!

«ПЛЕЙБОЙ»: И эти родственники от правительства не слишком ему докучают?

ВОННЕГУТ: Если они что-то хотят от него, он посылает их туда, куда легко послал бы кровного родственника. А еще помимо рекламы в журнале печатают статьи о семейных жуликах и бездельниках. Выгода от всего состоит в том, что никто теперь не чувствует себя одиноким, любой, кому нужно семь долларов до вторника, получает их – как и няньку на часок к своему ребенку или помощь в поездке в больницу. Когда в каком-нибудь мотеле в большом городе вдруг начинаю чувствовать себя одиноко, я беру телефонную книгу и ищу там Воннегутов и Либеров – и никогда не нахожу! Либер – девичья фамилия моей матери. Но если бы я был Нарцисс, или Бурундук, или Хром, у меня была бы куча номеров, куда можно позвонить!

«ПЛЕЙБОЙ»: А если бы они не захотели с вами общаться?

ВОННЕГУТ: Так для родственников это нормально. Но вполне нормально и то, что они были бы рады пообщаться да еще и помочь.

«ПЛЕЙБОЙ»: А закон будет, чтобы понуждать их дать вам то, что вам нужно?

ВОННЕГУТ: А с чего это? Это будет как с обычными родственниками, только их у вас будет море. Если какой-нибудь парень позвонит мне в дверь и скажет: «Привет! Ты – Бурундук, и я Бурундук. Мне нужна сотня долларов», я выслушаю его историю, если буду к этому расположен, и дам ему столько, сколько он достоин. Может, и ноль долларов ноль центов. И при этом мы, американцы, между прочим, не станем сборищем сентиментальных слезливых хлюпиков. Наоборот, появится гораздо больше людей, способных послать друг друга в задницу. Придет к вам, допустим, попрошайка и скажет: «Эй, приятель, не подкинешь пару монет?» А вы спрашиваете, как его среднее имя. Он отвечает: «Хром». А вы ему: «Пошел в задницу. Я Бурундук. Иди к Хромам, они тебе помогут». Со временем, понятно, Хромы начнут думать, что они лучше Нарциссов, станут между собой говорить: «Что-то мне не нравятся эти Бурундуки», но, по крайней мере, у нас станут встречаться люди из совершенно разных социальных групп. «Ты Изумруд? Мать моя, так я ведь тоже Изумруд. Ты откуда?» Я это знаю по Воннегутам. На этих людей у меня есть кое-какие права. К своему пятидесятилетию я получил открытку, подписанную целой толпой Воннегутов – это католическая община возле Окленда, в Калифорнии. Не представляю, как они узнали о моем юбилее, но это была замечательная открытка, хотя прежде я их не встречал. Несколько лет назад я выступал в Университете штата Гавайи, ко мне подошел парень и спросил: «Кто такой Фред Воннегут?» Я не знал, а он сказал, что имя Фреда Воннегута постоянно мелькает в газетах. Я взял местную газету, и там была большая фотография подержанной машины и надпись: «Приходи и заключи выгодную сделку с Фредом Воннегутом». Я нашел его, и мы вместе поужинали. Выяснилось, что он вырос на Самоа, а мать его была из Финляндии. Но эта встреча, это знакомство нам обоим запомнится навсегда.

«ПЛЕЙБОЙ»: Но не являются ли подобные связи тем, что вы назвали в «Колыбели для кошки» ложным карассом – некоей группой, объединяющейся на ложных или искусственных основаниях?