Ванда Здорная и Колдовские свитки

Крестик сейчас лежал на столе в ожидании ведки – Савелий тут же послал за ней свою повозку и приказал немедленно явиться и определить, кому он принадлежит.

Досада не заставила долго ждать. Она была взволнована, и от того казалась еще миловиднее. Лицо горело, толстая коса была растрепана, рубаха слегка расстёгнута, обнажая родимое пятно над грудью. Савелий предложил ей присесть, а сам подумал не жениться ли ему второй раз, и тут же устыдился мыслей, неуместных в столь мрачный день.

Ведка застелила стол красной скатертью, растолкла в ступе семена прозрей-травы, добавила щепотку земли, и какой-то, ведомый ей одной, порошок. Потом зажгла красные свечи, коснулась креста и зажмурилась.

Несколько минут она ловила образы, возникающие перед ее мысленным взором, а потом зашептала:

– Я вижу. Вижу… – Рука, сжимавшая крест, дернулась. – Он убил её, он забрал что-то принадлежавшее ей… Я слышу его имя… Иииииии… – Мгновение её трясло в трансе, глаза вылезли из орбит, голова болталась со стороны в сторону… Очнувшись, ведка долго приходила в себя, и наконец, задув свечи, повернулась к Савелию и страже. – Это Косматый.

***

Когда Ивана привели к городничему выяснилось, что креста на нем нет, зато в его кармане нашелся золотой перстень, ранее принадлежавший Бровчихе. Косматый упал на колени и завыл, выдергивая на себе волосы. При послухах он признался, что вечером напился и остановился на постоялом дворе у хозяина трактира, зарекался, что всю ночь спал и утром пошел к домой, к Умилке, но ведка лишь качала головой.

От нее не скрылось, как Иван накинул на шею злосчастной Бровчихе веревку и сбежал с украденным кольцом.

Два стражника надели ему на запястья кандалы и впихнули в крытую повозку – путь лежал неблизко – в каменоломню, где предстояло преступникам дожидаться суда за тяжелой работой.

И не было ни одной газеты не осветившей события прошлой ночи во всевозможных красках.

***

Набат звучал не раз и не два, а целых семь раз, и тревога, закравшаяся в душу Ванды в день, когда стало известно о преступлении Косматого, становилась нестерпимой. Как бы не заверяла она себя, что Ивана обязательно оправдают – улики свидетельствовали против него. Колокол созывал народ на третий, заключительный суд, и исходя из двух предыдущих, на которых Ванда присутствовала тайно, можно было догадаться, что приговор будет неутешительным.

Вече собиралось посреди центральной площади, где стояла теперь деревянная сбитая клетка – в таких обычно содержали собак или волков, а в ней, как преступник, сидел Иван и прохожие не стеснялись плевать в него и бросать камни.

Узник больше не реагировал на насмешки и даже когда соседский мальчишка на спор пытался выбить ему с рогатки глаз, лишь вздохнул и кое-как скрючился на соломенном тюфаке, закрыв голову руками.

– Итак, – начала собрание незнакомая Ванде женщина. – Я хочу выслушать доказательства вины этого человека. – Строгим взглядом она окинула рвавшихся вперёд китежцев. – Кто нашёл тело?

Вокруг площади собрались свидетели и просто зеваки. Каждый жаждал справедливости.

Оляна выступила вперёд. Руки её слегка дрожали, но голос звучал уверенно.

– Я. Утром, как обычно, я пришла на смену. Навестила нескольких больных, все они ещё спали… Да, представляете, спали. Это удивило меня, ведь обычно на рассвете травница даёт им особое зелье… – Судья в нетерпении кашлянула. – Бровчиха шла на поправку, поэтому я не торопилась. – Словно оправдываясь, она добавила: – понимаете, у неё был тяжёлый нрав… Сперва я решила, будто Бровчиха намеренно не отворяет мне, это было как раз в её духе… обозлившись, я застучала сильнее, дверь распахнулась. Бровчиха лежала лицом вниз, как я уже говорила, но я все равно испугалась, поэтому растерялась и не забила в колокол.

– Вы обратились к городничему, не так ли? Почему же вы не позвали дежурных травников?

– Они спали. Да, – повторилась она, – все спали, и очень крепко.

Ванда возликовала – это объяснение озадачило судью и она задала ещё несколько вопросов дежурным. Впрочем, ничего внятного они не сообщили.

– Я поругался с женкой, – признался Молчан, густо покраснев, – и выпил немного смородиновой настойки…

– Достаточно. – Прервала его судья, обведя присутствующих взглядом, и задержав его на городничем. – Как вы считаете Савелий, Косматый мог совершить убийство ?

– Не думаю, что у него были на то причины. – С нажимом в голосе ответил городничий.

– Он задолжал крупную сумму. – Ехидно пискнула конопатая девка, торчащая, словно пугало, в первом ряду зевак. – Я слышала его разговор.

Приглядевшись, Ванда узнала в девке подавальщицу самоварной. Дело принимало нежелательный оборот.

– Это ложь! – Умилка, вся почерневшая, появилась на площади словно из ниоткуда. – Мой муж не любил занимать деньги, это всем известно. Вы ведь хорошо знаете его, Савелий, разве я лгу?

Но прежде, чем городничий опроверг или подтвердил её слова Ванда, к своему ужасу, увидела направляющегося в центр громилу.