Варадеро не будет

Отчаянно напился он,
Сам чёрт ему не брат
В чужую дверь вломился он
Коленками назад.

Паша даже помотал головой, пытаясь выбросить из сознания неуместные строки. Но песенка не сдавалась. Надо было что-то с этим делать.

– А почему тебя зовут Скунс? – спросил он у проводника лишь бы что-то сказать. О невежливости этого вопроса Моторин задумался лишь через секунду, но слово, как известно, не воробей.

Однако, следопыт ничуть не обиделся, наоборот, его толстые губы расползлись в довольной улыбке, глаза прикрыла мечтательная поволока, он снова сплюнул и ответил:

– Вичиту с потатой очень люблю.

Потато Моторин знал. Это обычная картошка. Индейцы употребляли её ничуть не меньше, чем современные ему американцы в виде чипсов. Про вичиту же он слышал впервые.

– Что такое вичита? – Паша понял, что в разговоре с Длинным Скунсом можно не церемониться, и просто задал интересующий вопрос.

– Оленьи бобы, – непонятно пояснил индеец и, видя удивлённое лицо спутника, переспросил. – Ты их никогда не видел, что ли?

Моторин помотал головой.

– Ну… – Неуверенно начал Скунс. – Они на земле растут…

Видимо, он решил, что эта фраза всё объясняет, потому что больше ничего добавлять не стал. Паша ещё некоторое время подождал продолжения и осторожно сказал:

– Так всё на земле растёт, кроме водорослей.

Скунс снова сплюнул и вдруг неожиданно громко рассмеялся, широко раскрыв рот и прикрыв глаза.

– Ну да, – сквозь смех согласился он. – Тут ты меня уел. А бобы, они… такие… как… Они вообще, не бобы, а орехи, – совсем непонятно закончил индеец.

– Бобы, которые орехи. Скунс, орехи не растут на земле. Они растут на деревьях.

– Да верно всё, верно, – отмахнулся проводник. – Они и растут на деревьях. Только пока не упадут, есть их нет никакого толка. Поэтому и надо собирать с земли, как созреют. А там они в пыль разлетаются. Поэтому берём тонкую выделанную кожу…

Индеец несомненно освещал любимую и интересную ему самому тему. Он несколько раз с удовольствием облизал полные губы, по очереди пропустил сальные косички сквозь ладони, каждый раз перекладывая копьё в другую руку. У него даже походка изменилась. Больше никаких выгнутых коленей, шаг стал плавным, будто он преследовал по меньшей мере леопарда.

– Чуть палочкой около него подкопаешь, самую малость, – со смаком описывал он. – Потом кожу туда – раз! – и боб сам на неё перекатывается. При этом, правда, рассыпается в пыль, но это уже неважно, он уже там, где надо.

Щёки проводника раскраснелись, дыхание участилось. Он пояснял, помогая себе руками, и, казалось, сейчас сама собой появится та самая пыль. Закончив, Скунс с довольной улыбкой посмотрел на спутника.

– А дальше? – Моторин спросил лишь для поддержания разговора. Идти вдоль следов было просто, поэтому скоротать время лучше всего за беседой.

– А дальше… – Скунс снова довольно улыбнулся. – Дальше кто как любит. Шаман у нас перед камланием обязательно в табак немного пыли добавляет. Седой Хвост в походах с пальца слизывал, чтобы есть не хотелось. Кто-то вместе с малиновым и ежевичным листом заваривает. А я вот с потатой люблю. Наваришь её, помнёшь, сала туда немного, ну и порошочка щепотку. Он тогда мягко действует. Отсмеёшься какое-то время, и спать. Хорошо…

Последние фразы индеец произносил уже стоя на месте, с закрытыми глазами. Язык его снова гулял по мясистым губам, кончик носа двигался от удовольствия. Моторин с улыбкой рассматривал этого клоуна. Да уж, ему точно самое место в цирке, подумал он. Весь вечер на манеже Длинный Скунс, просим зрителей надеть противогазы. Кстати…

– А при чём тут скунс? – спросил он, возвращаясь к первоначальной теме разговора.

Проводник с трудом вынырнул из омута приятных воспоминаний и с издевательской ухмылкой посмотрел на спутника.

– Когда много потаты ешь, она всегда в животе газы пускает, – пояснил он.

Видимо, для наглядности Скунс добавил к словам длинный противный звук. В воздухе тотчас же невыносимо завоняло.

– Фу! Ну ты и скунс, – проворчал Моторин. – Пошли отсюда, пока насквозь не провоняли.

Он торопливым шагом покинул зону заражения, за ним с хохотом, снова выгибая колени назад, шагал Длинный Скунс.

– А то я удивлялся, – сквозь смех сказал Паша. – Ведь рода Скунса в племени нет.

– Есть! – Горделиво поправил его проводник. – И я его основатель.

– Да? – Моторин удивился. – И много ли в роду людей?

– Пока один, – гораздо скромнее пояснил спутник и вдруг замер. – Стой-ка. Видишь, здесь они взяли волокуши на руки и понесли по камням. И я подозреваю, что уже не совсем в ту же сторону.

Глава 22. Осчастливить насильно

Антон проснулся от боли. Непривычное и крайне неприятное ощущение. Мальчик поморщился, но глаза не открыл. И тут же получил новую пощёчину.

– Ай! Марат, больно же. Ты чего?

– Встал, – прозвучал незнакомый голос и добавил несколько слов на неизвестном мальчику языке.

Антон с трудом разлепил глаза. В голову тут же будто ворвался молот и застучал по черепу изнутри. Глаза закрылись сами собой – свет показался ослепительным.