Варадеро не будет

– Встал! – и снова пощёчина. В голове загудело.

Только тут мальчик вспомнил. Это не Марат. И заснули они не дома. Выпили какой-то гадости и сейчас же отрубились. Он приоткрыл один глаз, как раз вовремя, чтобы увернуться от летящей ладони. Твёрдые пальцы царапнули по затылку, но молот в голове всё равно не давал покоя. Наконец, Антон заставил себя встать и только тогда полностью открыл глаза.

Прямо перед ним была каменная стена. Высокая, в два его роста, если не больше. Мальчик никогда ещё таких не видел. Сложенная из грубо отёсанных камней, песчаника, автоматически заметил юный мастер, размером примерно полметра на двадцать сантиметров, она, казалось, тянулась от горизонта до горизонта.

Антон обернулся. Сзади была волокуша. Кажется, именно на ней его везли. Стоял транспорт на утоптанной дороге, которая тянулась вдоль стены.

– Мирепичияу, – послышалось сбоку.

Мальчик даже отпрыгнул от неожиданности и только потом успокоился. Ну да, должен же был кто-то лупить его по щекам. Так что всё верно. Солдат в клетчатой юбке до колен, сплетённой из травяных волокон, кожаных сандалиях с завязками до середины икры и с грубыми кожаными же наголенниками. Антон поднял глаза выше. Жилет из толстой кожи, защитные полоски на руках, волосы, заплетённые в тугую косу, а в руке неизменное копьё. Увидев, что пленник обратил на него внимание, солдат повернулся и широкими шагами двинул вдоль стены. Деваться было некуда, мальчик пожал плечами и пошёл за ним.

Каждый шаг отдавался в голове, мир в глазах то и дело пытался раздвоиться, а в ушах ритмично шумело, будто рядом шёл торг и до Антона доносились звуки толпы. Пару раз удалось даже расслышать своё имя. Шаг выровнялся лишь через несколько минут, и тогда в голову полезли мысли.

На волокуше он был один. И дальше его повели уже одного, без старшего брата. Тогда где Марат? Может, он и не спал? Если пили они этот напиток вместе, то как братишка заснул, Антон не видел. Ведь может быть такое, что он не уснул, а сбежал. И спасёт его. Ведь не оставит же старший брат младшего? А может, Марата разбудили ещё раньше? Остальных-то ведь в волокуше тоже не было. Или… Или он вообще умер. Или убили его. Разбудили, он начал сопротивляться, его и закололи копьём…

От таких размышлений захотелось плакать, в носу защипало, и Антон сам не заметил, как врезался в твёрдую, затянутую плотной кожей, спину воина.

– Яхабаниге, – спокойно заметил тот и указал куда-то влево.

Антон непроизвольно повернулся в нужную сторону и увидел, что почти к стене подошёл неширокий, метра два с половиной, ручей. Он вывернул откуда-то слева, со стороны невысоких холмов, и теперь приблизился к стене, весело звеня на чёрных, поросших тонкими, похожими на нитки, водорослями, камнях.

– Дуй, джао, – воин сделал приглашающий жест и лениво опёрся о копьё.

Почему надо дуть, Антон не понял, но о смысле приглашения догадался по интонации и поведению конвоира. Так что в два прыжка очутился на берегу и с удовольствием погрузил сложенные лодочкой ладони в прохладную чистую воду.

Напиться удалось только с пятой горсти, а противный вкус во рту так и не прошёл. И лишь потом Антон увидел грязный поток, отходящий от его рук. Резким, нетерпеливым движением мальчик ополоснул лицо. Глаза защипало, и он промыл их ещё раз. Вода в ручье в том месте, где он мылся помутнела, приобрела серый оттенок. Стало очень неприятно.

Осторожно оглянувшись на солдата, юный следопыт разделся и, медленно зайдя на носочках по камням почти на середину ручья, плашмя плюхнулся в воду.

Дыхание схватило, сердце тут же постаралось выбраться наружу через пищевод, по коже прокатилась огненная волна.

– Джавди-ка рукой, сама я нае, – непонятно поторопил конвоир и показал, как это, рукой. Он быстро нарисовал перед собой пальцами в воздухе несколько кругов.

Антон и так понял, что задерживаться не стоит. Как только дыхание выровнялось, мальчик тщательно промыл волосы от пыли, несколько раз окунулся с головой, для чего пришлось присесть на колени, и старательно натёр всё тело мокрыми ладонями.

Как-то незаметно прошла головная боль, в ушах уже не стучало, да и настроение непроизвольно поднялось. Вода снова была прозрачной, поэтому мальчик ещё раз напился, теперь уже без жажды, впрок, и с неохотой побрёл к берегу. Надевать грязную одежду желания не было. Несколько раз оглянувшись на конвоира, Антон отметил, что тот спокойно разглядывает мальчика, невозмутимо опираясь о копьё. Одна рука копейщика была поднята, он словно висел на ней, придерживая другой древко подмышкой. Видимо, эта поза была воину привычна и удобна, и нисколько не говорила о торопливости. Так что Антон быстренько сполоснул пыльные штаны в ручье, снова замутив воду, и промокнул несколько раз крапивную рубашку. Натянул мокрую одежду, несколько поморщившись, когда ткань липла к телу, и встал перед конвоиром.

– Ну веди, что ли. Я готов, – сказал он по-русски.