Варадеро не будет

Марат, приноравливаясь, пару раз взвесил молоток в руке, расставил ноги поудобнее, и вдруг выдернул из рук кузнеца клещи, держа их левой за рукавицу, будто за обычную тряпку. Примерно так хозяйка обхватывает полотенцем горячую ручку сковороды. Мальчик ещё раз переступил с ноги на ногу, чуть повернул клещи в руке, и вдруг, почти без замаха, ударил. Чуть провернул ещё, и жахнул уже сильнее. Остановился, посмотрел на следы удара и вдруг замолотил, уже видя в пока бесформенном куске будущую деталь.

– Стой, стой! – чуть не силой выдернул у него из рук молот хозяин. – Молодец. Правильно тебя ко мне прислали. Потому что кроме меня никто тебя ничему научить не сможет. Вон, как глаза горят, значит, чувство железа в тебе есть. Этот дурак Малкедудум и не разобрался бы, кто к нему попал.

Кузнец с удовольствием разглядывал наполовину выкованную, уже остывшую заготовку, так близко поднося её к глазам, что рисковал сжечь свои кустистые брови. Наконец, он удовлетворённо причмокнул губами и повернулся к мальчику.

– Думаю, мы всех сможем удивить на пятью пятый день, – довольно улыбаясь, проговорил он.

– А что это? – Марат, ещё не отошёл от кузнечного азарта, поэтому совсем забыл, что его привели сюда насильно, и этот человек по сути – его тюремщик.

– У! – восхищённо загудел хозяин. – Каждый пятью пятый день луны у нас в Кизекочуке проводят выставку. Все мастера приносят лучшие свои изделия, продают то, что у них хотят купить, и сами покупают нужные товары. И знаешь, кто прочно держит звание лучшего кузнеца все эти годы?

Он горделиво выставил ногу вперёд и мягко положил правую ладонь, одетую в рукавицу, себе на живот.

– Я, Отохэстис Херрит. Именно меня зовут городские власти, именно я ковал даже, – он со значением поднял палец, не снимая рукавицы, – даже петли на ворота главного храма Маиса. Так что скоро мы покажем этому дураку Малкедудуму, кто здесь номер один.

Он снял рукавицу и положил её на наковальню. Потом ловко вывернулся из фартука и погладил Марата по волосам.

– Пойдём-ка с тобой пока поснедаем. Голодный кузнец – никудышный работник.

Глава 23. Кизекочук

Длинный Скунс протянул костлявую руку и указал узловатым пальцем на северо-восток.

– Чивава, – невнятно произнёс он сквозь зажатый между зубами мундштук. Из его губ при этом вырвалось куцее облачко дыма. – Если бы мы заранее знали, что идём к ним в гости, двинулись бы прямо, а не петляли по оврагам.

– Чивава, – задумчиво повторил Моторин и уже для себя произнёс более привычный вариант: – Чихуахуа. Чи хуа, чи не хуа, – добавил он зачем-то. – И за какой хуа мы сюда припёрлись? Майя же живут намного южнее.

– Майя? – проводник повернулся к путешественнику и его и так выпученные глаза вытаращились, как фары у старой машины. – Почему ты решил, что они майя?

– Так он же мне сам сказал, этот пузан в перьях., – пожал плечами Паша.

– И… – Скунс в голос расхохотался. – И ты… Ой… И ты поверил? Да Каравачи всем врёт, что он майя. А на самом деле…

– Что?! – зло переспросил Моторин.

Длинный Скунс отсмеялся, вытер слюнявые губы тыльной стороной ладони, сплюнул, и пояснил:

– От майя там только храм остался. И то, не их.

Он сделал глубокую затяжку, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Потом бросил хитрый взгляд на Моторина и вновь принял торжественную позу.

– Когда-то, – тоном профессионального сказителя начал он. – Когда звери умели говорить с людьми, а люди не убивали просто так, в этих местах стояли великие города, и жили в них не менее великие люди. Они поворачивали реки, чтобы поливать свои поля, растили тыквы, потату, гевею и никогда не убивали зверей. Но потом всё изменилось. Небесные супруги поссорились, Иш-Чель отвернулась от Солнца, а сам царь небес Ицамна обиделся на всех, живущих на Земле. И только люди хохокам продолжали жить мирной, безгрешной жизнью. И тогда Ицамна проникся завистью к ним и решил уничтожить всех хохокам. Сначала солнце высушило их реки, превратило плодородную почву в песок и прогнало зверей. Но люди хохокам не сдавались. Они прорыли новые каналы и упорно трудились, чтобы вырастить на своих полях урожай. Тогда царь небес шепнул брату, царю Шибалбы, и тот поговорил с его супругой и своей дочерью, Иш-Чель. И тогда Леди-Кровь призвала на эту землю своих подданных, людей Кукулькана, детей большой ящерицы.

Проводник облизнул пересохшие от длинной речи губы, сделал глубокую затяжку и продолжил:

– Майя пришли забрать у хохокам землю. Они были вооружены мечами и копьями из обсидиана, а на их знамёнах были Леди-Кровь и Маис. Битва была страшной, людям хохокам помогали их соседи, звери, но каждую ночь, когда на небе появлялась Леди-Кровь, часть убитых детей маиса вновь восставала. И тогда хохокам решили, что лучше погибнуть на своей земле, чем всю жизнь скитаться, и направили последнюю реку прямо на лагерь майя. Но для этого ей пришлось пройти через их город, Кизекочук. И к утру, когда на небо поднялся Ицамна, он не увидел никого, ни захватчиков, ни защитников. Не осталось ни зверей, ни деревьев, даже река превратилась в ручеёк, отдав все силы.