Варадеро не будет

Моторин прикрыл один глаз, капля пота затекла под веко, и теперь сильно щипала. Вторым, левым, он внимательно оглядел наглеца. Ирокез был абсолютно уверен в своей правоте. Паша сплюнул, потому что от невозможности сглотнуть во рту скопилась слюна. Проворная Ласка с ехидной ухмылкой посмотрел на пленника.

– Сейчас можешь плеваться, – с показным добродушием заметил он. – Но со временем тебе будет сложно это делать. Видишь ли, твоё горло перетянуто ремешком из кожи. Из мокрой кожи. Но не волнуйся, со временем она высохнет. И что тогда будет?

Лысый улыбнулся и довольно прищурил глаза.

– Я тебе скажу, – с видом деревенского учителя проговорил он. – Кожа ссохнется, ремешок станет короче. И ты не сможешь дышать.

Моторину мгновенно стало трудно дышать, по лбу вновь побежал пот. Проклятые ирокезы, подумал он. Китайцам с их пытками у местных индейцев ещё поучиться.

– Но не думай, что мы просто решили помучить тебя перед смертью, нет, – Ласка даже провёл перед собой ладонью в отрицающем жесте. – Мы не такие любители пыток. Наоборот, мы уважаемые в своём племени воины, и у нас есть цель. И если ты решишь нам помочь, то я готов разрезать этот ремень прямо сейчас.

– Ка… какая цель? – Прохрипел Моторин. Горло не слушалось.

– Самая благородная для каждого воина. Сила. Мы все видели, что ты делаешь для других, и хотим, чтобы ты делал это только для нас. Ты будешь жить среди нашего племени, работать. А главное, уговоришь свою жену и братьев помогать тебе. И со временем, возможно, если ты хорошо себя покажешь, тебе выделят вигвам и даже снимут с шеи ошейник.

– Тебе нужны рабы, – безразличным тоном заметил пленник.

– Нет! – вскрикнул в ответ ирокез. – Я не хочу тебя пытать, как делают с другими рабами. Ты нужен мне живой и здоровый, готовый к работе. И это не рабство. Почти.

– Почти… – глухим голосом повторил Моторин.

– Да! Может, сначала так и будет, но, если вы покажете себя с хорошей стороны, всё может измениться. Так что думай, глава рода, думай. До утра у тебя время есть, здесь ночи сырые. Но учти, когда встанет солнце, дышать ты уже не сможешь.

Он одним рывком развернулся на пятке и важной походкой двинулся в сторону крайнего слева типи. Моторин ещё раз сглотнул. Ему кажется, что кожаная лента сдавливает кадык чуть сильнее, чем в начале разговора, или так оно и есть? Он ещё пару раз сделал глотательные движения, проверяя подвижность гортани, затем подёргал связанными руками. Да, рассчитывать, что за время беседы верёвка ослабла, глупо. К тому же затекли ноги, и если стоять так до утра, то после восхода солнца его придётся нести. В глаз затекла невесть откуда взявшаяся капля пота, и Паша снова зажмурился.

Глава 29. Ощущение счастья…

Вокруг стояла почти абсолютная тишина. Обитатели леса закончили свои дневные дела и теперь неспешно готовились к ночи. Птицы старательно соблюдали правила общежития и снизили громкость музыки. Даже ветер прекратил шуметь верхушками сосен, не решаясь нарушить воцарившуюся в лесу тишину. Солнце почти спряталось за вершины деревьев, и закатные лучи разделили поляну на две части – тёмную, которая с каждой минутой становилась всё больше, и светлую, которая понемногу сдавала свои позиции ночи. Огромный костёр потушили, и буквально через несколько минут до Моторина донёсся умопомрачительный запах готовящегося ужина. Живот предательски заворчал, напоминая, что и ухи ему не досталось, а теперь, того и гляди, придётся помирать голодным. Паша непроизвольно сглотнул, и от неожиданно пронзившей кадык боли, завертел головой. Ему кажется, или кожаный шнурок сдал давить сильнее?

Ноги отказывались держать ослабевшее тело, но деваться было некуда – любая попытка переставить ступни отзывалась давлением на горло. Моторин медленно повернул голову направо и посмотрел на стоящую рядом Таню. Девушка выглядела ужасно. Волосы взъерошенные, видимо, тащили её через лес, не особо заботясь о причёске, лицо бледное, в серых полосах от высохшего пота, через весь лоб, вспучиваясь, тянется красная воспалённая царапина. Она опустила щёку на плечо и лишь время от времени мелко вздрагивала. Будто почувствовав взгляд прикованного рядом мужа, Таня тяжело приподняла голову и посмотрела на него блестящими от слёз глазами. Обозначила ресницами кивок, то ли в поддержку, то ли желая что-то сообщить, и снова уронила голову на плечо. Паша тяжело вздохнул, невзирая на мгновенно впившийся в кадык шнурок, и отвернулся.

В голову полезли пораженческие мысли о том, что люди, стоящие рядом, доверились ему, признали своим лидером, старшим братом, главой рода. А он из-за своей неуёмной гордости доведёт их до смерти. Причём, до позорной смерти – возле столба, а не в бою от вражеской стрелы.

Будто в ответ на невысказанное самоедство, из шатра вышел Проворная Ласка. Он с интересом прогулялся вдоль строя прикованных пленников, на пару секунд задержал своё внимание на растрёпанной шевелюре Тани, затем шагнул к Моторину. Некоторое время они стояли, глядя друг на друга. Видимо, Ласка что-то для себя решил, потому что кивнул, и вернулся к Тане.