Варианты Морозова. Стеклянная стена

Валентина любила мужа и удивлялась его добродушному умению управлять ходом событий. Еще в первые дни после свадьбы он предсказал, как сложится их жизнь: им никогда не будет грозить развод, они будут счастливы, он станет директором... Иногда прогнозировал будущее знакомых, и Валентина постоянно убеждалась в его правоте. Когда ее мать, родившая ее, не состоя в законном браке, собралась наконец-то выходить замуж, Михаил, познакомившись с женихом, заметил, что из этой затеи ничего путного не выйдет. «Почему?» — настороженно спросила Валентина. «Да Гришуков не уважает ее», — ответил Устинов, не объясняя деталей. И верно: через несколько месяцев Нина Никаноровна выпроводила Гришукова. Устинов даже назвал срок его изгнания: месяца через три. Валентина тогда удивилась: «Почему?» — «Потому что это обычный срок между супружескими ссорами». — «Закон?» — «Да, Валюша, почти. Но он нас не касается».

Со временем Валентина привыкла, что муж знает, как им надо жить, и смотрела на семейную жизнь его глазами. Устинов с утра работал дома, потом отправлялся на службу, а вечером тоже работал. Он часто уезжал в командировки, ездил даже за границу — в Монголию и Венгрию; защитил кандидатскую диссертацию, издал книгу и подарил Валентине в день ее тридцатилетия кольцо с маленьким бриллиантом. Она любила смотреть на переливчатую игру камня, к‹ бывала одна: в нем открывались ей горы, сверкание льда и блеск радуги.

Валентине не на что было пожаловаться. Михаил вел ее простой и надежной дорогой, как будто постоянно помнил о примере своих родителей, переживших семейную драму. Однако порой Валентина все-таки ощущала огромную разницу между собой и мужем: она коренная москвичка, а он был вынужден завоевывать столицу и в душе остался провинциалом. Он не любил ходить в театр, не любил рестораны, не любил занимать деньги, не умел быть легким с людьми.

Став заместителем директора, Устинов часто возвращался домой раздраженным из-за разногласий с подчиненными. Он рассказывал Валентине, что говорят о нем сотрудники, и ей казалось, что она слышит их голоса. «Мы все столичные рохли! — говорил товарищ Михаила Макаров. — А провинциалы не боятся лезть в гору. Миша молодец, черт его побери!» — «Фокус в том, — уточняла другая сотрудница, Ярушникова, — что он по натуре консерватор, но скорее наживет инфаркт, чем откажется от малейшего шанса на обновение». Устинов объяснял, что на работе к его старшинству еще не привыкли и его смущает необходимость вскоре прибегнуть к взысканиям. Валентина слушала молча. Что она могла посоветовать? Михаил без нее все знал. Хотя нет, не все. Валентина была беременна и, несмотря на уговоры мужа родить второго ребенка, решила ни за что этого не делать. Еще один ребенок закабалил бы ее.

...Утром она проснулась раньше всех. Вспомнила, как вчера прождала мужа весь вечер, и тихо, стараясь не шуметь, прошла на кухню. Там включила транзистор и пошла в ванную. Когда вернулась, Михаил уже снимал с Даши пижаму и весело расспрашивал, что ей снилось.

— Доброе утро! — бодро сказал он Валентине.

— Что вы копаетесь? Дай я сама. — Она отстранила его и принялась быстро натягивать колготки на медлительную после сна Дашу.

Михаил вздохнул, предчувствуя, что сейчас Валентина накричит на дочку. Но чем отвлечь? Рассказать о Евгеньеве, проблемах завода метизов, жажде перемен? Ей самой не терпится высказать ему, как вчера она тосковала, ожидая его.

— Дашутка, смотри — снег!

— Руку давай! — скомандовала Валентина.

— А руки у тебя сонные, — сказал Устинов дочке. — Проснись! За окном зима!

Даша басовито угукнула и с неловкой поспешностью сунула руку в рукав кофты.

— Наша мама хочет меня поругать. Что мне делать?.. Мы нашу маму любим и больше не будем огорчать. Правда, Дашутка?

— Зачем меня огорчать? — спросила Валентина. — Ваша мама лучшая в мире. — Хотя в ее голосе еще звучало недовольство, Устинов понял, что туча проходит.

Он присел, обхватил Валины ноги под коленями и, подняв ее, затоптался, кружась. Перед глазами у нее пробежали детская кровать, раскладное кресло, полосатый коврик на тахте, заснеженный куст за окном...

Даша подпрыгивала, цепляясь за Михаила.

— Так нечестно! — строго вымолвила Валентина. — Уронишь.

И ей стало весело и одновременно жалко, что сейчас нужно идти на работу и они расстанутся до самого вечера. А если устроить пирушку, позвать друзей? Он вернется усталый, будничный, а дома — праздник.

— Миш, приходи нынче пораньше, — попросила она за завтраком. — Придешь?

Она не могла долго сердиться. Зачем? У них была дружная семья.