Варшава в 1794 году (сборник)

– Тогда и девушки, небось, должны быть литвинками? – спросил он. – Потому что, слушая песни, я ничего понять не мог.

– Есть среди них и краковянки и здешние из Познани, – ответил Бенько, – но больше литвинок, так как только те её песни умеют петь, а она без них бы не выжила.

– Королевич в Познани? – спросил, бросая на Бенька быстрый взгляд, Шарый.

– Да, – сказал Гоздава, – но его тянет к отцу выбраться, потому что, вы знаете, что на войну собираются. Нужно ему у бока короля быть.

После короткого молчания очень охочий до разговора Бенько добавил:

– Может, нашему Казимиру на войну и не очень хочется, хоть храбрости у него, наверно, хватает, но он как-то к этим кровавым боям, в которых мы выросли, не чувствует вкуса. Всегда говорит, что много дел в доме, а время бы мир иметь, чтобы лучше у себя похозяйничать.

– Странная это вещь, – отозвался Шарый, – что от отца не получил он охоты к войне, потому что король с детства не делает ничего, только воюет.

– Да, но не раз бывает, что именно за скупым следует мот, а за мотом – экономный… может, и мы получим пана-любовника после Локтя.

Только тут Бенько, словно вспомнил, о чём ему было очень срочно спросить, обратился к Флориану и сказал:

– А вы тут к нам, с чем и зачем? Потому что вы времени не привыкли растрачивать и, конечно, Гебда вас заберёт в поход.

Шарый с ответом немного повременил, не зная сначала, сказать ли всю правду, или половину, или солгать. Дело было важное и кому попало довериться не годилось. Он не знал, не принадлежал ли Бенько, хотя числился в казимировых слугах, к приятелям воеводы. Предпочёл, поэтому изучить его немного, и сказал:

– Я к пану воеводе был послан.

– Но его в Познани нет, – ответил Гоздава, – возможно, от злости и гнева к своим поморянам сбежал.

– За что гнев? – смотря на него, спросил Шарый.

– Долго бы рассказывать, – пожимая плечами, говорил Бенько. – Король тут посадил у него под боком сына, и наконец, как и следует, чтобы молодой практиковался в управлении, дал ему вилкорядцы, которые Винч долго держал… Легко понять, что воевода, упав с трона, рассердился. Злые люди даже говорят, чему я не верю, – добавил Гоздава, – что воевода готов… против короля пойти.

– Это ужасная была бы вещь, в это время… упаси Боже… потому что Винч имеет за собой всех великопольских землевладельцев.

Шарый теперь уже был уверен, что с Бенько может говорить открыто.

Кортеж поющей принцессы немного отдалился и только возвышенные голоса девушек доходили до них. Они остались одни.

– А не нужно вам ехать с вашей госпожой? – спросил Шарый. – Не хотел бы вас задерживать.

– Принуждения в этом нет, – отпарировал Гоздава, – для безопасности всегда несколько нас её сопровождают, когда выезжает, но одним меньше или больше – никто не обращает внимание.

– А не могли бы вы со мной в Познань? – шепнул Шарый. – Потому что правдой и Богом я имею важное дело и без вас мне тяжело будет обойтись.

Гоздава взглянул на него.

– Подожди, – воскликнул он, – я поскачу к старшему, к пану Влодку, и скажу ему… а потом тебя провожу.

– Но ни Влодку и никому ни обо мне, ни о каком деле ни слова, – вставил Шарый живо. – Поведайте, что… вы приятеля повстречали.

Кивнув только головой, Бенько вскочил на коня, направляясь к кортежу, и в мгновение ока уже ехал назад.

– Не было из-за чего дорожить правдой, – начал Флориан, рассказывая, что случилось с ним в Поморье и с чем его послали.

Гоздава очень нахмурился.

– В самую пору прибываете, – сказал он, – чтобы подтвердить то, о чём уже многие догадывались и боялись. Но в похабном предательстве, хотя бы кто пронюхал, страшно обвинять такого значительного человека, как воевода. Господь Бог вас сюда прислал… О том, что около нас что-то кололось и колется и что этих здешних великополян много на нас криво смотрит, а за воеводой тянется, мы это чувствовали.

Мы должны с тем не прямо к королевичу, но сперва к Неканде Трепке, которого ему король дал, мужа серьёзного и умного, который увидит, что предпринять. И чтобы предатели, которых у нас полно, о чём-нибудь не догадались, мы не очень вас будем показывать. Вы остановитесь в городе в постоялом дворе у моего знакомого Вилчка… который имеет красивую дочку…

Шарый заволновался.

– Оставьте меня в покое с красивейшей девушкой, всё-таки вы знаете, что я женат и мою Домну я люблю больше жизни… и даже из-за её любви страдаю…

Гоздава начал смеяться.

– Разве это мешает красивой девушке в глаза глядеть? – воскликнул он. – Столько человек в жизни имеет, что эти цветочки хоть вдыхай.

– Из вас баламут всегда был, а я человек степенный, – отпарировал Шарый.

– Ну, и жене вашей делать кривды не хочу, – сказал Бенько, – но более безопасного постоялого двора, чем у Вилчка, для вас не найду. Как будет около вас проходить Марихна, то прикройте глаза. Вилчек имеет дом в самом подзамке, а так как к нему много приятелей заезжает, значит, и на вас там никто внимания обращать не будет.