Варшава в 1794 году (сборник)

Как-то в это время, когда красивая девушка подрастала, однажды вечером появился в Лелове молодой человек, по-рыцарски одетый и вооружённый, но один, без челяди, уставший, раненый, ссылаясь на то, что был ранен в походе и сбежал из вражеского плена, просил о приюте.

В гостеприимстве никому не отказывали, таким образом, его приняли, хотя никому не понравился. Смотрел исподлобья, был грубияном, а то, что поведал о себе, было не ясно и не всё друг с другом согласно.

Даже о своём происхождении не умел хорошо объяснить, раз называя себя мазуром, якобы род его там сидел, то снова о Сандомире рассказывая, где также племянников имел. О том походе, в котором был ранен, также рассказывал мутные вещи и с неохотой.

Может, это где-то пробудило бы какое подозрение, но Леливы, люди простые и доверчивые, только то поняли, что бедный человек не рад был вспоминать то, что его мучило.

Когда немного выздоровел и отдохнул, а отъезжать не думал, старый пан начал брать его с собой на охоту и был им очень доволен, потому что, смелый, ловкий и почти дерзкий, он хорошо ему служил – на самых диких конях сидел, один шёл с копьём на кабана и на медведя, и ни к чему не ленился.

Как-то так незаметно он укоренился в доме, больше всего служа старику, что уж как бы домочадцем и родственником стал. Юноша его не слишком любил, но сносил.

Ксендз, несколько раз тут его встретив и немного изучив, старого шурина начал остерегать, чтобы неизвестного приблуду не кормил и выгнал его, старый не послушал.

Тем временем умерла мать Домны, дом опустел, вдовец от грусти больше в лесу, чем под крышей сидел, а Никош становился ему теперь всё более нужным и подольститься к нему умел.

Между тем, каждый день смотря на это чудо, девушку, которая расцветала как розочка, и с каждым разом становилась всё более красивой, приблуда разгорался к ней великой любовью.

Люди этого не знали, одна девушка догадалась – и испугалась, потому что этот дикий парень с первого взгляда пробудил отвращение и страх. Домна также сторонилась его, не рада была с ним встречаться даже издалека, а хитрый Никош так умел заходить, поджидая её, догадаться, когда её ждать, где её мог найти, что ускользнуть от него было трудно.

Уже тогда с разных сторон начали появляться в Лелове люди со сватьями и сватами. Старик, хотя ему отправлять дочку из дому было очень жаль, не прогонял их, потому что рад был выдать замуж, чтобы быть за неё спокойным.

Приданое после матери обещали значительное, девушка была красива, род известный и старый, гнездо достойное, парней также хватало.

Никош, который со стариком на охоте и в доме постоянно просиживал, развлекал его и клал, что хотел, в уши, так незначительно умел на каждого, кто глядел на Домну, что-то подшепнуть, что от всех Леливу отговаривал.

Знал ли столько о тех молодых людях или ловко лгал, трудно было определить – а у старика приобретал доверие. И чем дольше это продолжалось, тем большее брал в доме преимущество и боялись его все, потому что на каждого доносил и жаловался.

Прекрасная Домна, за которой он всё время гонялся, как могла от него убегала, а в глазах её мог читать, что милости у неё не имел.

Его это, однако, вовсе не обескураживало, чем ловчее она старалась его избежать, тем усиленней он переступал ей дорогу.

Наконец дошло до того, что однажды, нагнав её в лесу со старой нянькой, хотя она сразу с ней бросилась в сторону, погнался и с великой дерзостью объявил ей, что любит её и, хотя бы десять трупов положить пришлось, не допустит к ней никого, а должен сам жениться на ней.

Домна ему тогда остро ответила, что должен помнить, что он слуга и что отцу будет на него жаловаться, если когда-нибудь посмеет навязываться.

На это Никош смехом ответил, что слугой, как жив, не был, но приятелем, что чувствовал себя землевладельцем равным Леливам, – и что от своего не отступит.

Старая няня не дала ему говорить больше и, пригрозив, прогнала прочь.

Тогда Домна плакала, вернувшись в усадьбу, потому что этот человек нагонял на неё страх, но идти к отцу с жалобой воздержалась, не желая его больше провоцировать.

Она думала, что одной угрозы хватит. В последующие дни она, однако, убедилась, что Никош вовсе не обращал на неё внимания и, как раньше, забегал, когда мог, не давая ей ступить шагу.

Когда это происходило, старый Долибор Козлароги из Сурдуги, с которым Лелива жил в дружбе и побратимстве с юношеских лет, когда у него подрастал сын Флориан, заслышав о Домне и её красоте, поехал прямо в Лелову.

Не застал старика дома и был вынужден ждать, пока не вернётся с охоты, но ему посчастливилось, потому что увидел Домну и она его принимала.

Поэтому он мог и на красоту насмотреться и уму надивиться. И сказал в духе, что такая жена для его сына была бы благословением Божьим.

Таким образом, он ждал Леливу до ночи, а, когда тот прибыл, бросились друг другу в объятья, как два брата, и, допоздна вдвоём забавляясь беседой, досыта наговориться не могли.