Варшавское восстание 1944 г. Движение Сопротивления в Польше 1939-1945 гг. Направления. Программы. Практика. Результаты. Часть 2

Польская делегация также не привыкла быть в столь высоком международном собрании прожженных дипломатов, английских аристократов и американских миллиардеров. Берут также показал, что он верен друзьями может выступать как глава государства —спокойно, веско и доказательно. Британскому премьеру не понравилось, что его позиция почти не расходилась с точкой зрения Сталина по основным вопросам. Польская делегация не выходила за рамки подписанных с СССР соглашений о границах, но делала это напористо, конкретно, не размениваясь на несущественные мелочи. Если Миколайчик оборонялся, мямлил и отступал, то Берут и особенно Моравский (Осубка) наступали: высказывали свои претензии к эмигрантскому правительству, ставили свои условия соглашений, сроков проведения преобразований, давали свои оценки произошедших событий. Условием объединения обеих частей польской политической жизни Берут выдвигал, кроме большинства для ПКНО в объединенном Правительстве национального единства, признание Конституции 1921 г., признание основных положений манифеста ПКНО, где ставился вопрос о внешней политике Польши и о тех непременных реформах, которых жаждет польский народ, а именно о земельной реформе, ожидаемой польским крестьянством уже двести лет.

Черчилль наверняка понимал, что немедленное проведение аграрной реформы – это изменение позиций и настроений самого многочисленного класса в Польше, возможность поворота крестьянства в сторону сотрудничества с ПКНО и ППР, укрепления их власти. На требовании Берута о немедленном проведении земельной реформы Черчилль «сломался», вспылил: что вы «ломитесь в открытую дверь»? «Земельная реформа— программа правительства Миколайчика. Нужна территория. Крестьянство пусть подождет несколько месяцев, ждало двести лет». Сталин встал на сторону ПКНО: реформу проводить сейчас, земля не обрабатывается. А саму территорию, как старые, так и новые (вскоре) земли, он без громких слов о судьбах Европы передавал в руки ПКНО/Временного правительства. К весне 1945 г. аграрная реформа в Польше была проведена. Поля в максимально возможном объеме вспаханы (заминирование огромных площадей —раны войны) и засеяны до Одры, что послужило дополнительным аргументом в пользу передачи этих земель Польше на Потсдамской/Берлинской конференции в августе 1945 г. Польша получила обещанные Сталиным Западные земли не только по Одеру/Одре, но и со Щециным/Штеттином.

Черчилль пытался в отдельной беседе уговорить Миколайчика принять решение. Выражался, как всегда, сэр Уинстон образно и брутально, сам признавался Сталину, что был груб: «Вы никакое не правительство, если не можете принять решения. Вы люди с грубой шкурой, которые хотят привести Европу к катастрофе… У вас нет никакого чувства ответственности. В вашем упорстве вы не видите того, чем рискуете… Вы стремитесь развязать войну, в которой погибнет 25 миллионов человек. Вы не правительство, вы ослепленные люди, которые хотят уничтожить Европу. Я не буду заниматься вашими делами. Думайте о них сами, если хотите оставить на произвол судьбы ваш народ. У вас нет чувства ответственности перед вашей Родиной. Вы безразличны к ее мучениям. У вас на уме только ваши низменные собственные интересы. Ваша аргументация является, попросту говоря, преступной попыткой сорвать соглашение между союзниками с помощью liberum veto. Если вы хотите завоевать Россию, то действуйте самостоятельно. Вас следует посадить в больницу для умалишенных»/358/.

В беседе тет-а-тет 14 октября со Сталиным Черчилль, по сути, угрожал советскому лидеру, что, если не удастся решить польский вопрос, то «будет невозможно убедить общественное мнение в том, что Люблинский комитет не является выражением русской воли и необходимым мероприятием в тылу Красной армии», выступления Моравского принесли больше вреда, чем пользы. «Тов. Сталин замечает, что Моравский выступал не против героического населения Варшавы, а против Бура и его хозяев». Осубка критиковал организаторов восстания и позицию Черчилля во время восстания.

Обменявшись мнениями о коммунистах и былой политике Коминтерна, разубеждая Черчилля в его страхах перед мировой революцией, Сталин повторил свое положение о желании видеть сильную и суверенную Польшу и что «теперь мир не будет дрожать в страхе. Советский Союз не намерен устраивать большевистские революции в Европе». Стремясь протолкнуть своего протеже в Польшу, Черчилль стращал гражданской войной в стране, если Миколайчик окажется не у дел и уйдет в отставку. Его сменит более правое и крикливое правительство. Сталин был убежден, что высказывания Миколайчика— шантаж, игра на противоречиях союзников. В свою очередь, Черчилль начал успокаивать Сталина, что выступления Миколайчика – это только спектакль: «Миколайчик знает, что он не получит Львова и что ему не уйти от „линии Керзона“, но он заявляет, что если он не будет иметь возможности сказать польскому народу о праве Польши защищать свое дело на мирной конференции, то польский народ может не признать его, Миколайчика».