Варвар поколения Зет

Большинству воинов его клана было плевать на образ жизни всех оседлых ничтожеств, но мудрый отец Эсккара обучал его тайнам жизни. Из многочисленных сыновей царя Нахера (в переводе: Все четыре стороны света, или по другому — Весь мир, озаряемый дневным светом) только Эсккар родился в полнолуние, а это время рождения тех, кого всемогущие боги наделяют исключительной восприимчивостью и хитроумностью.

Эсккар понимал важность знаний о своих врагах. Оседлые ничтожества представляли угрозу даже для доблестных арамеев, и его отец это прекрасно понимал. Все остальные члены клана презрительно фыркнули бы, услышав о том, что деревенские жители могут с ними соперничать. Для доблестных воинов настоящими врагами являлись только другие степные племена, с которыми они могли столкнуться во время странствий. Среди жалких оседлых ничтожеств было мало воинов и еще меньше опытных наездников. Любой из его воинов, более сильный, более высокий, обладающий боевыми навыками и обученный езде на лошади с ранних лет, без труда убивал в любом сражении трех и более оседлых жителей. Как из вьючной лошади не сделаешь хорошего скакуна, так и из оседлого ничтожества не сделаешь человека.

Нет, оседлые ничтожества не знали военного искусства и никогда не смогли бы стать сильными воинами. Но они обладали другим оружием, более смертоносным, чем любой лук или копье, — это была еда, которую они получали из земли. Эта еда позволяла им размножаться, словно многочисленным муравьям. Им не требовалось охотиться или сражаться за пропитание. Чем больше еды эти крысы извлекали из земли, тем больше их становилось. Так они могут заполонить всю землю, и когда-нибудь их может стать так много, что даже славным арамеям не удастся убить их всех.

Эсккар поклялся себе, что такой день не наступит никогда. Его отец стареет, и вскоре ему придется передать власть, которой он так долго пользовался. В тот день Эсккар, который уже являлся любимцем совета старейшин племени, станет править арамеями. Он будет обязан обеспечить разрастание и процветание этого великого племени, идя путем покорения и грабежей, как было всегда. Таков уже был разбойничий уклад их жизни: вождь племени лишь путем набегов и грабежей может увеличивать благосостояние своего рода и способствовать приумножению стад: откажись он от этой практики — и он вызвал бы ропот и возмущение среди всех своих сородичей. Эсккар выполнит свой долг.

Прошло несколько часов, прежде чем он вернулся на рыночную площадь. Она оказалась заполнена воинами и страдающими пленными. Почти все уже прекратили плакать. Новые рабы, сломленные, стояли на коленях в пыли, плечом к плечу. Несчастным не оставили решительно ничего, многих раздели до нитки. Их липкий страх висел в воздухе и, казалось, перебивал тяжелый запах, исходивший от воинов, шесть дней без устали скакавших на лошадях, Эсккар увидел, что весь разбитый от усталости Хадад сидит на земле. Он прислонился спиной к колодцу и ждал возвращения своего предводителя.

— Привет тебе, Хадад. Ты узнал сколько их здесь? — спросил славный вождь своего помощника.

— Шамаш благословил нам этот день! Двести двадцать три раба взяли живыми, когда выкопали последних из нор. Еще пятьдесят или шестьдесят уже мертвы. Достаточно для наших нужд. Мы обыскали все дома и поля. Никто не пытался оказать сопротивление — учтиво отрапортовал ему Хадад.

— А сколько же всего их здесь жило?

— Около девятисот ничтожеств обитала в этой грязи, — ответил Хадад с явным отвращением на грубом лице. — Если бы мы оказались здесь на несколько часов раньше, то смогли бы взять еще триста или четыреста рабов.

— Для этого нам потребовались бы сказочные лошади с крыльями — рассмеялся Эсккар (они ехали так быстро, как только могли). — А лошадей Вы нашли?

— Нет, ни одной. Все, у кого имелись лошади, конечно, отправились на север, Но на полях остались волы.

От медленных волов не было никакого толка, по крайней мере так далеко от черных шатров стоянки арамеев. Арамей разбивает свои черные палатки где попало, лишь бы только можно было вбить кол в землю и устроить какое-нибудь убежище жене и грудному ребенку от палящих лучей солнца и ночной прохлады, да была бы поблизости вода и пастбище. Жадный Эсккар надеялся захватить здесь хотя бы несколько лошадей. Дополнительные лошади могли бы отвезти назад побольше трофеев. Вождь тут же прогнал эту бесполезную мысль.

— Ты готов начать?

— Да, благородный Эсккар. После того как выберем себе рабов, остальных оставим в живых?

Хадад демонстративно провел пальцем по лезвию меча, проверяя его остроту.

Эсккар лишь улыбнулся, видя на возбужденном лице воина предвкушение свежей крови. Его помощник так любил убивать.

— Нет, не на этот раз. Слишком многие от нас бежали. Начинай. Сам Шамаш передал этих собачьих детей в наши руки, теперь они уж не уйдут от нашего справедливого гнева.