Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

— Угу. Мы чудесно общались, а потом он, увы, сломался.

— А тебя, конечно же, сломать невозможно, — съязвил Джон, остановившись в дверях.

Шерлок пожал плечами.

— Ну почему же? Если ты примешься спаивать меня начиная с полудня, к ночи можешь делать со мной всё, что угодно.

— Очень нужно, — буркнул Джон, поворачиваясь, чтобы дойти наконец до ванной.

— И это я тоже хорошо уяснил, — бесцветно ответил Шерлок, и вдруг оживился: — А твой Фердинанд очень интересный мужчина.

— Он не мой, он твой, — едва слышно пробубнил Джон. — Кажется…

— Что? Прости, я не совсем хорошо тебя понял. Что ты сказал?

— Ничего.

Плевать.

— Знаешь, Джон, в принципе, я бы не возражал.

Чертово ты трепло!

Хлопнуть бы со всей силы дверью — так, чтобы зазвенели на кухне тарелки и чашки. Но Ферди спал очень близко, и было бы невежливо прерывать его отдых таким истеричным способом.

Душа болела, изнывая от стыда и (Джон хорошо это осознавал) нелепой обиды на Фердинанда. Бедный Ферди, дорогой друг, он спит, нахлебавшись кислятины (отныне и навсегда вкус сухого Шабли станет для Джона символом собственного поражения и мелочной зависти к чужому умению жить так, как велит свободное от условностей сердце), и не знает, какие гаденькие мыслишки копошатся в одуревшей голове его верного Джона.

Не думать, не думать, не думать. Облиться прохладной водичкой и постараться наконец-то прийти в себя. Хотя бы отчасти.

И без того есть о чем поразмыслить. О своем постыдном пробуждении, например…

Скинув халат, Джон с ненавистью посмотрел на живот — не осталось ли тех самых потеков. Нет, чисто. Потом его укоризненный взгляд опустился ниже — сколько тебе лет, шалунишка, чтобы устраивать подобные оргии? Проснуться в четырнадцать лет с кулаком в трусах — куда ни шло. Для пубертатного периода вполне допустимая норма. Но в тридцать восемь онанировать стихийно и безотчетно — это уже не шутки. Отвратительно. Грязно. Скорее под душ, чтобы грехом даже не пахло.

И вдруг его озарило: позвольте, а как, собственно, он оказался в этих самых трусах? И ни в чем больше? Где джинсы, рубашка? Где всё? Кто его… раздевал? О, боже… О, боже! Шерлок.

Джон стоял посреди ванной комнаты, беспомощно озираясь — словно призывая в свидетели окружающие его предметы. Видит бог, меньше всего он мечтал быть раздетым Шерлоком Холмсом. Да, если разобраться, ничего предосудительного в этом не было. Сосед помог не совсем трезвому соседу избавиться от одежды и отойти ко сну, так сказать, дружески позаботился о ночном комфорте — какая в этом беда? Но не так-то всё просто. Не в случае с Шерлоком.

«Он пялился на мой член. Будь я проклят. Не сомневаюсь. Воспользовался моментом. А вдруг… даже потрогал? Он никогда не скрывал интереса к моему стояку. В любом случае его руки там побывали — расстегивал же он мне как-то ширинку. И что? Даже не полюбопытствовал? Ни за что не поверю. На него это не похоже. А вдруг он… вдруг он и трусы снимал? Ах… А вдруг… Вдруг он… Блядь, я совсем уже спятил?! Какое, к чертовой матери, вдруг?! Это же надо — до такого додуматься. Я спятил к хренам собачьим! Совсем! К хренам! — Джон дрожал с головы до ног. Его кидало в жар и мутило. — О, боже, что это? Что со мной происходит?!»

Стянутое рывком белье обнажило ужасную правду: между ног медленно наливалось и зрело желание. Эрекция была слабой и робкой, но это была она.

О, боже…

Нельзя не признать очевидного: Джону снова хотелось кончить. Хотелось секса — горячего и живого. Влажных, засасывающих поцелуев на члене. Биения сердца рядом — грудь в грудь. Дыхания. Прижатых к спине ладоней — неотвратимых и властных. Хотелось…

Дверная ручка пришла в движение, и Джон едва не заорал диким голосом.

— Джон, ты чего там притих? Половина восьмого. Ферди проснулся.

Усталость тяжело опустилась на плечи. Опустошение и разочарование завладели каждым закоулком души. Противоречия рвали на части. Мысли ворочались в голове корявыми глыбами. И мир складывался карточным домиком.

========== Часть 14 ==========

С грехом пополам успокоив себя тем, что от похмельного организма можно ожидать самых невероятных сюрпризов (к примеру, совершаемая во сне подростковая мастурбация чем не сюрприз?), что вполне однозначная взволнованность его organa genitalia masculina* и весьма недвусмысленная реакция на глупейшие фантазии о соседе (Джон решил быть честным до конца, мужественно признав очевидный факт своего сексуального возбуждения при мысли о Шерлоке) — всего лишь взрыв захмелевших гормонов на фоне явно выраженной abstinentia** (сухая как крекер латынь помогала не удариться в панику, с научной точки зрения объясняя случившийся с ним конфуз) и идиотского отказа от женской ласки и нежности, Джон встряхнулся и решительно шагнул в душевую кабину.