Василий Блаженный

— Я требую, чтобы мне объяснили, что тут творится! — уже совершенно другим голосом произнес Артур.

Виктор усмехнулся — да, интонации у человека поставлены добротно. Сказал — как дерьмом из шланга обдал. Такому таланту бы с трибуны выступать, а не прозябать на должности какого-то несчастного секретаря в Госдуме. Хотя, наверное, в перспективе ему светило повышение от того, кто стоял за событиями последних дней.

— Требовать вы ничего не можете, — терпеливо объяснил Мантуш. — А вообще, вопрос у нас таков: кто стоит за покупкой шестисот килограммов гексогена, которые были осуществлены при участии Ходжи Рамаданова?

Виктор, разумеется, был весьма толковым практическим психологом. И мог по разного рода внешним проявлениям понять, что чувствует тот или иной человек. Вот и сейчас множество мелких движений показало, что Силантьева этот вопрос обеспокоил. Из этого Мантуш сделал вывод, что находится на правильном пути.

— Вы точно все с ума посходили! — возмущенно воскликнул Артур. — Какой гексоген, что вы себе позволяете? Я не намерен терпеть вашу служебную паранойю! Где начальство?

— Начальство, уважаемый, дало распоряжение поработать с тобой. Ты же не думаешь, что попал в кружок художественной самодеятельности? Или участвуешь в программе «Розыгрыш»?

— Я не знаю, что вы себе вообразили, но лучше бы вам прекратить. Я подам на вас в суд. Вас посадят…

— Хватит, хватит уже вам распинаться! — нетерпеливо сказал Виктор, снова перейдя на «вы». Хотя, теперь это звучало с откровенно зловещими оттенками — Этот спектакль не имеет никакого позитивного смысла. Вы только делаете себе хуже. Впрочем, как хотите. Я дам вам еще минуту на размышление, а потом буду действовать с применением совсем других методик. И поверьте, это будут самые неприятные минуты в вашей жизни.

Артур вскочил на ноги. Голова его кружилась, и он мгновенно потерял равновесие, поскользнувшись на кафеле. Взмахнув руками, Силантьев кое-как вернул себя в вертикальное положение, умудрился даже приосаниться и проследовать к двери, заявив:

— Я не намерен терпеть выходки цепных псов. Готовьтесь к тому, что окажетесь на улице и вас даже дворником работать не возьму-у-у-а-а! — фраза так и не была закончена: Мантуш, не вставая со стула, протянул руку и так хитро перехватил кисть руки Силантьева, что тот взвыл от боли. Виктор швырнул его обратно на кушетку и встал на ноги.

— Значит, по-хорошему не получится. Ладно, будем по-плохому! — вздохнул дознаватель.

Артуру показалось, что какая-то неведомая сила подхватила его и швырнула на металлический стул. На запястьях с треском затянулся ремешок пластиковых наручников, стягивая руки позади спинки. Еще два ремешка притянули щиколотки к ножкам стула. Артур вытаращил глаза и заорал:

— На помощь!

— Давай, давай, не стесняйся. Ори громче — тут хорошая звукоизоляция. Никому работать не помешаешь, так что не беспокойся. А я пока подготовлюсь к нашему с тобой дальнейшему разговору.

Артур для порядка заорал еще пару раз, да так, что в конечном итоге голос его сорвался на визг. Он закашлялся и притих, глядя, как Мантуш разматывает тонкий резиновый шланг, надевает его на кран с холодной водой, фиксирует зажимом, а потом идет в сторону пленника.

— Я этого так не оставлю, — пообещал Силантьев дрожащим голосом. — Вы у меня будете на коленях ползать, прощения просить!

— Ага, конечно, — ответил Мантуш. — Итак, я повторяю вопрос: кто дал тебе распоряжение организовать поставку гексогена через Ходжу Рамаданова? Кто твой босс?

— Пошел ты к черту, гестаповец! — Силантьев хорохорился, ему все еще казалось, что это не всерьез.

Ну что же, Мантуш решил с максимальной наглядностью показать, что шутками здесь с самого начала и не пахло. Небольшая встряска, чтобы не повредить здоровью, но дать возможность прочувствовать, каково это, когда из тебя безжалостно вытрясают информацию.

— Хорошо, Артур. Теперь давай я тебе покажу, как это может быть неприятно. Имей в виду: это будет достаточно невинная демонстрация моих возможностей. На самом деле все может быть гораздо хуже.

С этими словами Мантуш толчком ноги опрокинул стул вместе с привязанным к нему Силантьевым. Поставил рядом второй, вытащил из кармана пиджака плотную льняную тряпку и набросил ее на лицо секретаря. А потом пустил воду и стал поливать материю несильной струей.

Артур вопил сквозь ткань до тех пор, пока она не пропиталась водой. После этого вопль превратился в негромкие мучительные стоны, гулко отдававшиеся в стенах кабинета.

С виду пытка водой не страшная. Ну, казалось бы, что такого, что на лице мокрая ткань? Это же не полиэтилен, это не голова, полностью засунутая в ведро с водой! На деле же — процесс весьма мучителен. Дышать действительно можно. Вот только штука в том, что каждый вдох и выдох — ценой немалых усилий и каждый глоток воздуха, хоть и поддерживает в тебе жизнь, одновременно усиливает мучения, потому что воздуха организму надо гораздо больше, чем попадает в легкие. Пытка может длиться долго и с каждой минутом становится все невыносимее.