Василий Блаженный

Колю отправили на срочное вскрытие. Убитые горем родители попытались прорваться в морг, чтобы не позволить резать тело своего ребенка. Они кричали о том, что хотят похоронить его по-человечески, а не как изрезанную на куски куклу. Кое-как их остановили, но так и не смогли объяснить, что сейчас это просто жизненно необходимо — понять, из-за чего началась эпидемия.

В это время по Москве уже объявили о вспышке непонятного кишечного заболевания. Людей призывали быть осторожными и употреблять в пищу только те продукты, которые хорошо проверены. Советовали воздержаться от скоропортящихся продуктов, тщательно проваривать или прожаривать пищу.

Следует знать нрав столицы, чтобы понять: объявленная тревога не вызвала здесь большой паники. Да и вообще, ничего похожего на панику не наблюдалось. Это свойство большого города, живущего в ускоренном ритме, — реагировать на угрозы постольку поскольку.

Другой вопрос, что сообщение о новой угрозе действовало на людей чисто подсознательно, не добавляя радужности в ощущение мира. Тут следует понять, что именно среди жителей больших городов, а тем более самой Москвы, как нигде, наблюдается некое «встроенное» недовольство положением дел в городе, стране и мире. Это недовольство, как ни странно, свойственно даже тем, кто в принципе проявляет лояльность к существующему строю. Считается как бы признаком хорошего тона сказать что-то вроде: «Волков, конечно, правильный мужик, но что-то он вот тут накосячил. Надо было сделать…» — и дальше человек должен выдать свой взгляд на решение проблемы. Не обязательно этот взгляд должен быть мудрым и правильным, но он должен быть — такова природа городского человека.

Не испытав тотальной паники, Москва тем не менее стала еще более настороженной. Этого не могли пропустить разного рода словесные спекулянты, называющие себя политическими аналитиками. По радиостанции «Голос Москвы» вовсю начали прохаживаться о безответственности руководства Москвы и правительства в целом. И хотя речь шла о болезни, все равно каким-то образом к ней приплеталась неправильная политика президента Волкова, его изоляционизм по отношению к Западу, агрессивное поведение России на Кавказе и прочая традиционная чепуха, на которую может обращать внимание только уже упоминавшийся житель большого города.

Вслед за мальчиком умерли еще пенсионер и женщина средних лет. Причины были все те же — внезапная остановка дыхания. Все яснее становился тот факт, что за личиной кишечной инфекции скрывалось что-то серьезное и опасное. Лаборатории санэпидемстанции работали с пробами продуктов, взятых с кухни детских садов и школ, откуда прибывали пострадавшие. Уже требовали от каждого, кто прибывал с новым симптомом, брать с собой понемногу всего, что имелось в холодильниках. Это создало в лабораториях немыслимый хаос и на добрый час отодвинуло получение правильного ответа на вопрос — чем больны люди. Да и вообще, этот ответ дали не эпидемиологи, а врач все того же инфекционного отделения больницы.

Он проходил по коридору, по-быстрому осматривая людей, которые лежали там на койках, кушетках и каталках, собранных чуть ли не со всего учреждения. Дойдя до Маши Бричкиной, он мгновенно обратил внимание на то, что девушка дышит тяжело, с хрипом и присвистом, как будто бы у нее воспаление легких. Врач заговорил с девушкой, та явно попыталась ответить, но из горла вырвался только едва слышный скрипучий стон. Из уголка рта по подбородку потянулась полоска слюны.

Доктор заметил, что лицо девушки больше всего напоминает жутковатую безжизненную маску. Один глаз был почти закрыт — только в узенькую щель поблескивал белок, второй тоже открывался не полностью. Мышцы лица как будто бы обвисли, потеряв жизненный тонус, из-за чего девушка казалась гораздо старше, чем она есть на самом деле. Доктор проверил горло, отметив его неприятный красный цвет, как при ангине. Миндалины при этом увеличены не были. Доктор отпустил голову девушки, и она бессильно свесилась на грудь. У него зародилось страшное понимание того, что за болезнь это может быть.

Минут через десять прозвучало слово «ботулизм». Еще через полчаса это подтвердилось свежими анализами, сделанными у случайной выборки больных.

Теперь стало понятно, что нужно искать причину заражения. Всех, кто еще мог говорить, опрашивали на предмет того, не ели ли они домашние консервы, грибы и тому подобное. По возможности все продукты, о которых говорили и которые имелись в лабораториях, проверялись на наличие возбудителя ботулизма, хотя все равно было непонятно, откуда столь массовое отравление.