Василий Блаженный

Судя по тому, что услышал Клим в ответ, никто верить в это не собирался. Все действительно напоминало план — четкий, выверенный и достаточно эффективный. Москва сейчас на взводе, число умерших от отравления токсином приблизилось к десятку, еще сотни людей находятся в больницах, и, как бы ни старались медики, будут новые жертвы — ботулизм не из тех недугов, лечение которых можно точно спрогнозировать и предвидеть. Он всегда подбрасывает врачам какие-то новые головоломки и времени на решение не оставляет.

— Хорошо. Значит, мы сумели узнать, что будущий удар террориста, судя по всему, связан с одним из объектов, описанных в этой книге. Беда только в том, что там рассказывается о ста трех различных зданиях — я подсчитал. Начиная от Кремля и заканчивая Останкинской башней. Как вы думаете, сколько нужно времени, чтобы отыскать среди них нужное нам? Я думаю, что очень немало. И если мы не подумаем головой сейчас, то боюсь, что в результате мы будем вынуждены не пытаться предотвратить взрыв, а расследовать очередной громкий террористический акт.

— Мы вряд ли его будем расследовать, — отвлекся Сигизмунд Марголин от своего вечного непонятного рисования, которым он помогал своей мыслительной деятельности. — Учитывая то, какой визг сейчас стоит в отношении президента со стороны «Голоса Москвы», канала «АТВ» и нескольких ресурсов классом поменьше, я бы сказал, что нас очень быстро разгонят, мотивируя профессиональной непригодностью. Не исключено еще и то, что пришьют уголовные статьи.

— Ну вот видите! — назидательно произнес Клим. — Работа поворачивается так, что теперь мы защищаем не только очень абстрактных москвичей, но и самих себя. Конечно, не от смерти, а всего-навсего от увольнений и тюрьмы.

— Я дам своему отделу задачу прокачать все, что есть в этой книге, и отобрать наиболее вероятные объекты атаки, — сказала майор Крамник. — Ясно же, что некоторую часть можно отсеять просто потому, что они либо недоступны для нанесения террористического удара, либо не настолько уж важны, чтобы имело смысл тратить на них взрывчатку и время. Например, та же Останкинская башня — это плохая цель для террориста. Конечно, если умудриться ее взорвать, то это будет впечатляюще. Но если террористический акт готовится не с целью разрушения и устрашения как такового, то ни в коем случае нельзя, чтобы средства массовой информации перестали работать. Они должны как можно скорее донести до народа устрашающие картинки полной несостоятельности нашего президента и органов государственной безопасности. А то, что мы имеем дело именно с политическим заговором, — это уже установлено.

— Кстати, Служба безопасности президента в настоящее время занимается как раз тем, что выясняет, кто же все-таки за этим стоит. Они взяли Силантьева и разговаривают с ним «по душам». Как только бедняга решит, что упираться себе дороже, он нам расскажет о более высоких звеньях в этой цепи.

— Я вот подумал, — сказал Гизмо, поигрывая ручкой, — а как они собираются взорвать здание?

Ну, в смысле, я имею в виду, что все наши памятники архитектуры либо неплохо охраняются, либо расположены в таком людном месте, что заложить в них взрывчатку без риска «спалиться» — крайне непросто.

— Правильно, — сказал Неверов. — И потому я сейчас попрошу аналитический отдел заняться вот чем: нужно узнать, в каких из зданий, про которые упоминается в книге, идет ремонт. Что вообще необычного случилось в районе, где они расположены? И вообще, мне нужно знать обо всех событиях, так или иначе связанных с любым, подчеркиваю — любым объектом искусства на территории Москвы. Все, что может показаться подозрительным, необычным, любые события, которые не вписываются в понятие «бытовые», сразу должны становиться известны мне.

На этом совещание было закончено, так как не было времени вести какие-то долгие рассуждения. История явно повернула в сторону финишной прямой, и следовало работать в удвоенном темпе.

Неверов прошел к себе в кабинет. На надувном матрасе дремала Ирина Семенова. Она покорно и без сопротивления приняла известие о том, что до конца расследования ей придется побыть здесь, на Лубянке. За неимением более комфортного для нее варианта женщину расположили прямо в отделе, попросив не пользоваться мобильным телефоном.

К сожалению, ничего не вышло с идеей поиска Покровского при помощи звонка ему. Ирина набирала номер с периодичностью в полчаса, но всякий раз натыкалась на сообщение о том, что аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попытка поиска при помощи триангуляционного метода также оказалась безрезультатной. Кажется, Григорий не просто выключил телефон, но либо вынул из него SIM-карту, либо вытащил аккумулятор.

К этой неудаче Клим отнесся настолько философски, насколько вообще мог. Покровский не был дураком, и если уж он сказал Ирине, что улетает в Америку, то было бы странно с его стороны не подстраховаться и не вырубить российский мобильник.