Василий Розанов как провокатор духовной смуты Серебряного века

Высказывания Розанова в письмах к о. Павлу по поводу различного рода сексуальных практик, приводятся нами ниже. Несомненно, они могут шокировать некоторых читателей, поскольку далеко выходят за пределы рутинной пристойности. Здесь необходимо принимать во внимание, что, делающий такого рода откровения в своих письмах

Розанов был обращен к «ночному» Флоренскому, душе также содомичной, по их обоюдному признанию, — а потому надеялся на глубинное понимание и осуждения не страшился.

<…>

<Однако> ошибочно было бы видеть в этой переписке двух интимных друзей (избыточно мужественного и неестественно женственного, согласно их собственным признаниям) одно лишь смакование сексуальной тематики — анатомии, оккультного аспекта, перверсий пола, — смакование, действительно переходящее в порнографические созерцания. За всем этим на самом деле стоит некий гнозис — усилие обоих партнеров через погружение интуицией в бездну инстинкта постигнуть последние, глубиннейшие (как они думали) тайны бытия — сотворения [БОНЕЦКАЯ (I)].

Кроме того, не следует упускать из вида и то важное обстоятельство, что, будучи интимно-личностной, эта переписка, ни в коем случае — как это по воле случая имело место быть — не должна была стать достоянием гласности. Пуще всего публичности боялся Флоренский[315], знавший за Розановым, как эпатажным журналистом, обыкновение, все, даже сугубо интимное и, по меркам той эпохи, малопристойное, делать достоянием гласности. Розановские откровения, что цитируются нами ниже, в те годы, если становились достоянием общественности, то лишь в научных трудах типа вышеупомянутой книги «Psychopathia Sexualis» Крафта-Эбинга, да и то изложенные по-латыни: