Вассал и господин

– Ишь, ты! – Куртц удивленно глянул на доспех, в который уже облачился кавалер. Тот надел все, кроме шлема. Ночь была теплой, в подшлемнике было бы жарко. – Видать, вы спать не собираетесь или уж очень сильно боитесь тутошних комаров.

– Они тут сущие звери, – сказал Волков и протянул Куртцу деньги. – Держите.

От костра света долетало немного, но даже при таком свете землемер рассмотрел, что денег-то в ладони у Волкова немало.

– Сколько тут? – спросил землемер, не решившись взять их.

– Берите, корпорал, – велел Волков. – Тут пять монет.

– Вообще-то вы не обязаны. Я рассчитывал на один талер в благодарность. – Куртц так и не решался протянуть руку за деньгами.

– Бери, брат-солдат, у меня они не последние, – настаивал Волков.

– Так вы из наших? – спросил землемер. – Из солдат?

– Тянул эту лямку пятнадцать лет без малого. Пока в гвардию не подался, так и там еще послужил. Не всегда я был рыцарем.

– А я и чувствую, что спеси в вас мало для благородного, не гнушаетесь, говорите со мной вежливо. Я все гадал: отчего так?

– Бери деньги, – произнес Волков.

– Спасибо вам, – сказал Куртц. – Семья у меня немаленькая, лишними не будут.

Уж чего-чего, а жадности Волкову было не занимать, но что он всегда знал, так это то, когда нужно сражаться за каждый крейцер, а когда можно и щедрым быть.

И сейчас он не прогадал.

– Как начнутся осенние фестивали по поводу урожая, приезжайте в Мален, – заговорил Куртц, пряча деньги поглубже. – Там в «Ощипанном гусе» четвертого и пятого октября собираются старики из Южной роты Ребенрее пить пиво с острой колбасой и калачами, я там заместитель председателя. Я вас познакомлю со всеми ребятами. И с почтмейстером, и с Первым писарем штатгальтера Его Императорского Величества, и с другими нужными людьми.

– Обязательно приеду, – пообещал Волков.

– Мы празднуем два дня, – продолжал землемер, – вы не пожалеете. Что там ни говори, кавалер вы или нет, а старые солдаты должны держаться вместе.

– Истинно, – подтвердил Волков и протянул землемеру руку.

Тот пожал ее крепко, как и подобает ландскнехту императора.

Утро было тихое-тихое. Из оврагов вместе с ручьями вытекал туман, заливая все окрестности белым озером, из которого торчали лишь верхушки кустарника да репейник. И те все мокры были от обильной росы.

Еще птицы петь не стали в небе, еще солнце едва-едва показалось на востоке, когда Волков, Брюнхвальд и их люди (двадцать два добрых человека) подошли к реке. Солдаты были в дурном расположении духа. Еще бы, почти всю ночь тащились там, где черт ногу сломит, да еще с телегами. Хорошо, что лампы взяли. Да к тому же под утро все промокли насквозь от росы, что лилась на них с кустов. Башмаки и чулки хоть выжимай. У стеганок рукава тяжелы, словно из железа они.

И вот добрались до места. Лошадей возницы держали под уздцы, чтобы не дай бог не заржали. По ночи, по туману да рядом с рекой очень далеко лошадиное ржание слышно будет. Волков спешился и с Брюнхвальдом, с Сычом и с сержантом пошел на холм – поглядеть, как там браконьеры.

А те почти все спали. Дым от догоравшего костра полз к реке, мешаясь с туманом, только один из воров встал по нужде да потягивался теперь, у реки стоял.

– Не все тут, – сказал Сыч. – К вечеру я их четырнадцать насчитывал. У костра только восемь дрыхнут. Всего получается девять.

– А лодки все? – спросил Волков.

– Да все четыре тут.

– Значит, никто не уплыл, значит, где-то в лачугах прячутся.

– А пахнет как вкусно, – сказал Брюнхвальд.

– Да не то слово, господин, – согласился Сыч. – Это от коптилен, вон, видите, дымятся. Я тут до вечера нюхал это все, а ведь с утра не жрамши, думал, помру от пытки такой.

– Думаю, я с десятью людьми выйду и начну брать этих, – сказал Волков, разглядывая спящих, – а вы, Карл, с остальными обойдите лачуги с севера, вдруг они там, если выскочат, так тоже их берите.

– Как прикажите, кавалер.

– Сержант, – продолжал Волков, – скажи людям, чтобы не усердствовали, ребра и кости не ломали, зубы и глаза не выбивали. Нам с тем берегом распря не нужна. Все заберем у них да выгоним на свой берег.

– Сделаем, господин, – обещал сержант.

Глава 22

Так почти и вышло все. Правда, тот, что был у реки, успел крикнуть, да толку от этого не было. Всех остальных, кто просыпался, побили. Без злобы, для острастки больше. А тем, что в лачуге спали – среди них оказался и долговязый грубиян, – уже досталось куда больше. Вздумал долговязый предводитель лягаться да за нож хвататься, так люди, что с Брюнхвальдом были, его угомонили, пару раз дав ему как следует древком алебарды, у него прыть и прошла. Заодно и товарищам его, что спали в лачуге, тоже пару раз дали, чтобы предводителю не обидно было.

Приволокли долговязого, бросили у ног коня Волкова, а Сыч тут как тут:

– А неплоха у него шапка, – и шапку с головы высокого стащил, на себя напялил. – Как раз мне впору.

– Не тронь, – начал было долговязый.

Но Сыч к его носу кулак поднес, а кулак у Сыча немаленький:

– Молчи, вор, а не то не отпустим с миром, а в Мален повезем на суд к графу.

И эта мысль Волкову показалась неплохой.