Вассал и господин

Да и немудрено было узнать этих людей. Даже издали было видно, что кони у них высоки, в холке в рост человеческий. Солдаты на таких конях не ездят. А еще одежды да знамя.

Да, это, без сомнения, нобиль с выездом. И тут Волков вспомнил, что к нему обещался барон быть. Слава богу, что успел вернуться. Они ж уговаривались на обед встретиться.

– Да, это гости, – после паузы ответил кавалер. – Барон Фезенклевер едет ко мне о долгах моих мужиков говорить.

– Какие красавцы. Он весь свой выезд взял, думает вас удивить своими рыцарями, – хмыкнул Рене.

«Удивить» – сказал он, но старые вояки поняли друг друга: под словом «удивить» Рене подразумевал «напугать».

– Истинно, – согласился Волков, не отрывая глаз от кавалькады. – Думает, что, «удивив» меня, ему проще будет решать денежные тяжбы. Да и впечатление желает произвести, чтобы сразу было ясно, кто в этих местах главный.

– А может, и мы его удивим? – предложил Рене с загадочной улыбкой.

Волков поглядел на него непонимающе. И ротмистр объяснил:

– У нас с Брюнхвальдом без малого сто семьдесят человек, прикажем доспех одеть да с оружием построиться под знаменем вашим. Посмотрим, может, этот барон удивится побольше нашего.

Волков засмеялся:

– Делайте, ротмистр. Я этих господ тут подожду, а вы стройте людей.

Рене кивнул и быстрым шагом направился к лагерю.

Да, все было точно так, как они и предполагали, и чем ближе подъезжали всадники, тем больше в том убеждался Волков.

Два караульных солдата поглядывали то на него, то на всадников, пытаясь понять, что все это значит и зачем в лагере суматоха, почему их товарищи спешно вооружаются. Но видя благодушие Волкова, они особо не волновались. Раз кавалер спокоен, то и им волноваться ни к чему.

А барон и его люди подъезжали все ближе. Хоть и хороши их кони, они не торопились. Дороги тут почти не было, так что ехали они не спеша.

Да, это были настоящие рыцари. Бархат, шубы – как они не запарились в такой жаркий день, перстни на перчатках, отличные кони, отличное оружие. Почти у всех модные бородки «эспаньолки». Волкову с его хоть и дорогим, но древним мечом они не чета. Неизвестно, конечно, каковы эти господа в бою, но вид у них роскошный.

Знаменосец, двигавшийся во главе кавалькады, въехал на холм, где стоял Волков, и крикнул громко и яростно:

– Барон Георг фон Фезенклевер!

Волков улыбнулся ему по-хозяйски радушно – он тоже, наверное, из рыцарей, – и сделал шаг навстречу барону, что поднимался на холм вслед за своим знаменосцем.

Волков улыбался и поклонился барону.

Тот ответил кивком головы и заговорил:

– Обещал я быть, чтобы решить наши вопросы, вот и приехал. Я слово свое держу неукоснительно.

Говорил он это высокомерно, с претензией, подчеркивая каждым словом, каков он молодец, и даже не смотрел на собеседника. А еще говорил он, не слезая с лошади, при том, что Волков стоял перед ним пеший. Во всем поведении барона сквозил вызов, и два десятка рыцарей, что приехали с ним, это только подчеркивали. Они сидели с такими же спесивыми физиономиями и чуть не с презрением поглядывали на Волкова, на его простую рубаху, ношеные шоссы и потертые сапоги.

Но он улыбнулся им в ответ и проговорил:

– Добро пожаловать, господа, обед уже у нас был, но, может, вы захотите выпить вина с дороги, у меня есть немого.

И жестом он пригласил ехать к его дому.

Барон не то чтобы хотел слезть с коня и пойти рядом с хозяином, он еще дал шпоры и поехал вперед со всеми своими людьми, оставив хозяина хромать в пыли от копыт коней.

Но и на это Волков только улыбнулся.

«Скачите, скачите. Поглядим, что вы скажете, когда вас встретит ротмистр Рене».

А ротмистр Рене встретил барона Фезенклевера и его выезд так, что Волков бы и сам лучше не придумал.

Знаменосец и сам барон как выехали на дорогу, что вела вдоль хибар мужиков к дому Волкова, так и придержали коней. Справа от них во всей красе, сверкая доспехами и при оружии, ровными рядами стояли солдаты, словно ждали их, а возглавлял их стоял ротмистр Рене, тоже в кирасе и шлеме.

Вся кавалькада барона остановилась в удивлении. Смотрели они на эти сверкающие ряды и молчали. И барон молчал, и даже знаменосец не орал, что, мол, едет сам барон Фезенклевер.

Тогда заговорил Рене. Сделав шаг вперед, он громко и строго спросил:

– Кто вы такие, господа, и отчего вы ездите по земле кавалера Фолькофа?

И тон его был не менее грозен, чем те солдаты, что стояли с пиками и алебардами за его спиной. От такой строгости барон опешил и не знал что сказать. И в его выезде не оказалось никого, кто бы ответил.

– Так, значит, вы запираетесь и не желаете назвать своих имен? – кричал им Рене. – Арбалетчики! Арбалеты взвести! Болты на ложе класть! Аркебузиры! Аркебузы зарядить! Фитили запалить!

Вся свита барона и он сам в том числе застыли, как окаменели. Только кони их глупые перебирали ногами да трясли головами и хвостами от мух. А тут еще и Брюнхвальд бегом прибежал, придерживая меч, и спросил удивленно у Рене:

– Ротмистр, а что тут у вас происходит?