Вассал и господин

– Не посмеешь, – зло сказал долговязый.

И говорил он это уже не Сычу, говорил он это Волкову, да еще смотрел на него с вызовом:

– Не посмеешь, у меня отец в городском совете Рюмикона и брат мой лейтенант ополчения коммуны Висликофена. Мы потом тебе кишки выпустим, – чуть не со смехом говорил он.

Волков вспомнил хороший кавалерийский прием: когда оружие занято, а пеший враг пытается коня под уздцы взять, то действовать надо ногой. Хороший удар сапогом в лицо любого здоровяка остановит. Пусть нога даже и не в доспехе будет. Все равно ему не устоять, будет на земле под конскими копытами лежать. Кавалер уже для того и правую ногу из стремени вытащил, и тронул коня, чтобы тот один шаг к долговязому сделал. И готов был уже приложить его, да тут крикнул ему Брюнхвальд:

– Нет в том нужды, кавалер! – Он подъехал и стегнул плетью по шее долговязого. – Бахвалишься папашей своим?

– А-а! – заорал долговязый, хватаясь за шею.

– Зря бахвалишься, в следующий раз поймаем тебя за воровство и в Мален отвезем к графу. И пусть папаша твой тебя от него забирает.

– Ах вы, сволочи благородные, – подвывал долговязый, растирая шею, – мало мы вам кишок выпускали…

– В лодки их, – скомандовал Брюнхвальд. – Ничего им не давать, то наше теперь все.

– И лодок им всего две дать, уместятся, и по одному веслу! – радостно орал Сыч. – Остальные наши будут. И пусть катятся к себе на свой берег!

Волков молчал, а что ему говорить, если и Брюнхвальд, и Сыч без него все правильно разрешили. Разве что…

– Спасибо, Карл, – сказал Волков негромко Брюнхвальду, – уберегли меня от лишней горячности.

– Рад вам услужить, – ответил тот и тут же добавил: – Эй, ребята, а ну-ка гляньте, что у них там в коптильнях.

Рыбаков кулаками и пинками загнали в две лодки, хотя все тринадцать могли и в одну уместиться, так велики они были. И смотрели рыбаки зло, как солдаты, Сыч и Максимилиан рыскают по бочкам, что стоят на берегу рядами, и радостно сообщают:

– Полная бочка соленой рыбы. Щука.

– Бочонок соли! Наполовину полный!

– Лини копченые, два ящика! Или это лещи.

– Эй, дураки, – орал Сыч уплывавшим браконьерам, размахивая копченым линем, – спасибо за рыбу!

– Чтоб ты подавился ею! – орали ему те.

– Да, и за лодки, и сети, и за бочки тоже спасибо!

– Чтоб ты сдох, – отвечали ему те, отплывая все дальше. – Мы еще вернемся.

– Ага, на суд к графу! Милости просим!

Сыч красовался на берегу в новой шапке, размахивая копченым линем, и свистел вслед долговязому и его шайке.

– Любезный друг, – окликнул его Брюнхвальд, – а рыба-то вкусная?

– А то как же, – отвечал Сыч, облизывая жирные пальцы, говорил он это громко, так, чтобы на лодках слышно было, – дуракам этим спасибо скажем за такую приятную для чрева рыбу.

Все смеялись, даже Волков. Брюнхвальд крикнул сержанту:

– А хлеб-то у нас есть?

– Как же иначе, господин ротмистр, – отвечал сержант.

– Что ж, кавалер, давайте завтракать, или зря мы, что ли, тащились полночи по оврагам.

Сети достали из воды, там обнаружилось еще немало рыбы. Думали лодки бросить, проломить днища да утопить, так как девать их было некуда, иначе браконьеры за ними вернулись бы, да больно хороши они были. Сержанту и десяти солдатам велели тащить их вверх по течению, по берегу. В лодки положили весла, сети, две большие коптильни и часть бочек с рыбой. Все остальное погрузили в телеги и поехали в Эшбахт. Браконьеров разогнали удачно. Шесть бочек соленой рыбы, шесть ящиков вяленой и полбочонка соли. Одной ее взяли на три талера, да еще лодки, да сети, да коптильни. Все были довольны.

Приехали в Эшбахт еще до обеда. Нога у кавалера почти не болела, чему он искренне был рад. Рыба, хоть еще и не просолилась, сильно порадовала солдат: солонина да горох с бобами поднадоели. Волков позвал местных баб, разрешил брать из бочки рыбы столько, сколько унесут. Те от милости такой ошалели и старались изо всех сил. Бабенки оказались проворные и злые, пришли с детьми и, почитай, три четверти бочки забрали. Последних отгонять пришлось, уже руки все у них заняты, и в подолах рыба, а все лезли в бочку за щуками и лещами так, что повалили ее: так они были жадны до дармовой рыбы.

Вяленую рыбу решено было оставить к офицерскому столу.

В общем, и в лагере, и в местных лачугах утро проходило радостно.

Волков пообедал вместе с господами офицерами и послал за Ёганом и старостой, которые были на пахоте. Он хотел знать, что им нужно: семена, плуги, бороны? Что там еще требуется для того, чтобы засеять поле? Ему нужен был список, чтобы прикинуть затраты. Дождаться он своих не успел, потому что солдаты, что по привычке несли караул на окраине деревни, хотя вроде как и не требовалось, закричали:

– Караульного офицера на караул! Офицера на караул!

Волков и Рене направились к караульным – узнать, что приключилось. Заметно хромая и придерживая меч, кавалер взошел на небольшой холмик, что был на краю деревни, и там караульные показали ему на людей, что ехали в Эшбахт с запада.

– Никак рыцари к вам в гости, – сразу определил Рене.