Вассал и господин

– Ну, брал, как женщин берут. Пользовал. Имел их. Заманивал их к себе, опаивал и брал. Но то все слухи были. Сами дети того не помнили. За этим его никто поймать и не мог. Хотя все на него думали. А однажды родители одной девочки сказали, что видели, как он их дочь семилетнюю в дом свой ввел. Людей собрали, ломали ему двери, требовали дом показать. Он пустил, показал. И никого в его доме поначалу не нашли. Люди разошлись, но родители не успокаивались. И он собрал вещи, книги и бежал из Бреды. А на следующий день родители обнаружили свою дочь в бочке голой. Он ее в бочке с водой во дворе своем утопил, и одежда ее там же была. Он сверху на девочку камень положил, чтобы не всплыла, вот поэтому ее сразу и не отыскали. Он потом в Гюлинге обитал, но и там не прижился. Мал городок для него оказался. Он в Ланн и подался. Живет там, на улице Ткачей. Дом с иконой святого Марка.

Вот теперь он не врал. Агнес несколько мгновений обдумывала все, что сказал ей Роэм, и потом спросила:

– А вправду у него книги тайные есть?

– Если и нет, то он найдет, он все о таких книгах знает, и многих тех, кто их писали, – говорил книготорговец. – Мне другой такой знаток тайных книг неведом, он лучший.

Это было все, что она хотела вызнать от него. Девушка задумалась и после произнесла:

– Если бы ты мне это сразу сказал, дурак, то и не пришла бы я к тебе, а раз ты заставил меня к тебе прийти второй раз, то уж оставлю я тебе след навсегда, чтобы помнил меня. А если хоть пискнешь при этом, то вовсе убью тебя.

Он косился на нее с ужасом и молчал.

Взяла она кинжал крепко и повела лезвием по лбу от виска до виска, разрезая ему кожу на лбу до самой кости, а книготорговец замер, оскалился от боли, кряхтел, зубы стиснув, но другого звука не издал, хоть кровь заливала ему все лицо и стекала на подушку. Так он свою гостью сейчас боялся, что даже пальцем не пошевелил, пока не закончила она.

– Молодец, стерпел! – сказала Агнес, смеясь. И после ткнула пальцами его в лоб, добавила: – А теперь спи.

Глаза книготорговца сразу закатились, а рот открылся. И девушка, вытерев пальцы о перину, пошла к выходу. Дело было сделано. Они со служанкой спустились в лавку, и прежде чем уйти, Агнес остановилась и стала брать книги со столов. Смотрела на них и те, что ей нравились, предавала Уте. Та принимала книги и лампой освещала другие, которые Агнес еще не смотрела. Так они выбрали четыре большие и тяжелые книги. Нужных среди них не оказалось, то были романы куртуазные, но от скуки и их почитать можно.

А уж после этого они и вышли из лавки, на пороге переступив через спящую бабу. Прикрыли дверь и ушли в ночь обе довольные. Одна оттого, что много узнала нужного, а другая оттого, что первая довольна.

Агнес шла, глядела на суетящихся у помоек крыс и повторяла имя, которое только что узнала: «Игнаас ван Боттерен из Брэды. Игнаас ван Боттерен».

Так и добрались они до кареты, Игнатий помог госпоже сесть, и поехали кое-как по темноте в гостиницу спать.

Глава 31

Завтрак у Агнес был, когда у других уже обед. А потом позвала она управляющего Вацлава считаться. Тот шельмец кланялся и лебезил, а насчитал два талера с лишним, вор. Это за две ночи-то! За дуру ее держал, не иначе. При этом и Ута, и Игнатий были. Но девушка спорить с ним не стала, улыбалась только. Деньги достала, перед носом его повертела, по щеке бритой похлопала и заболтала его умеючи, денег ему так не отдав. А Вацлав кланялся, улыбался, думая, что провел простушку и хорошую лишку взял с нее. Внизу, уже у кареты, Игнатий, несший ее вещи, сказал ей восхищенно:

– Как с малыми детьми вы с дураками этими.

Польстило ей это. Вроде холоп ее похвалил, а все одно – польстило. Ута теперь и звука лишнего не издавала, пока не прикажут, поэтому слова Игнатия в сердце ей запали. Ехала Агнес по городу и цвела. Даже книги не трогала, что рядом лежали, просто в окно кареты смотрела.

А на главной площади, у ратуши, вроде торговля тут воспрещена, но людно было, да все люди богатые. Дела обсуждали прямо на улице. У стены ратуши, под навесами от солнца, полдюжины менял свои банки расставили. Деньги столбиками мелкие на банках сложены. Сидят менялы, клиентов ждут, от жары изнемогают, платками обмахиваются. Они все одеты богато, в шелках да мехах, хоть день и теплый. Кое-кому из них лакеи обед из трактиров прямо сюда принесли, время-то обеденное. Агнес поглядела на них и крикнула кучеру:

– К менялам вези меня!

Надумала она перед отъездом из города взять денег у менялы какого-нибудь. Такую она в себе силу чувствовала после ночи прошедшей, что без лишних денег из этого богатого города ехать не хотела. Решила поживиться напоследок. Чего ж деньги упускать.