Ватерлоо. Битва ошибок

Они его поймают, даже нескольких! Особенное развлечение для пруссаков в эту ночь – «Мы поймали Наполеона!» Потенциальный Бонапарт – любой высокопоставленный офицер, который имел несчастье надеть серую шинель.

Вот что произошло с главным хирургом французской армии, великим Ларреем, человеком, которого называют «отцом скорой помощи». Ларрей получил два удара саблей на поле Ватерлоо, потерял лошадь и стал легкой добычей для прусских улан. Один из них, для верности, ткнул врача пикой, Ларрей упал. Его, разумеется, ограбили, но улан обратил внимание на богатый мундир пленника, а главное – на его серый редингот.

Ларрея доставили к прусскому полковнику, улан был уверен, что захватил самого Наполеона. Офицер знал, как выглядит император французов, разочаровал ретивого солдата и приказал расстрелять пленника. Ларрея уже вели на расстрел, когда его заметил прусский армейский хирург, с которым он когда-то общался в Берлине. Счастливая случайность спасла Ларрею жизнь…

Настоящий Наполеон добрался до Женаппа в сопровождении небольшого конвоя гвардейских конных егерей. Увиденное привело его в ужас, он понял, что здесь никто не будет выполнять ничьих приказов. Обезумевшая толпа штурмовала единственный мост, по которому можно было уйти. Его солдаты дрались друг с другом! В давке погибнут десятки людей, рано утром местные крестьяне разденут их всех догола…

Гвардейцы расчистили для императора дорогу, он сел в карету и тут же услышал крики прусских кавалеристов, которые ворвались в Женапп. Наполеон пересел на лошадь и поскакал к Катр-Бра. Ах, как ликовали пруссаки, когда у них в руках оказалась посуда с императорскими вензелями, его одежда, не говоря уже о бриллиантах, разумеется. Еще в карете были свежеотпечатанные экземпляры обращения Наполеона к бельгийскому народу. Всё предусмотрели! Бриллианты и одежду пруссаки забрали, а прокламации – с удовольствием разбросали по воздуху. Остались белые листки лежать в грязи…

Что-то давно мы не задавали сакраментальный вопрос – где Груши? Маршал достоин того, чтобы посвятить ему не только рассказ о том, как он провел ночь после Ватерлоо.

Груши сражался с Тильманом весь день, он сильно потеснил пруссаков, но о полной победе говорить не приходится. В одиннадцать часов вечера бой прекратился. К тому времени грохот пушек, доносившийся с плато Мон-Сен-Жан, уже давно умолк. Ни Груши, ни Тильман об исходе сражения не знали и никаких действий до утра предпринимать просто не могли. А утром прибыл гонец и рассказал о страшном поражении.

По словам очевидцев, маршал расплакался. Он как будто предчувствовал, что вину за поражение свалят на него. Дальше Груши безупречен. Подвергаясь огромному риску, он с минимальными потерями привел своих солдат во Францию. И навсегда остался «человеком, из-за которого Наполеон проиграл Ватерлоо». Потомки маршала предприняли титанические усилия, чтобы снять с него этот ярлык, но кто будет читать специальную литературу? Особенно когда в мифе немного правды все-таки есть.

…В Катр-Бра император приехал около полуночи. Офицер его армии Мартен – чуть позже. Увидели они одно и то же. Обозы с ранеными, толпу, в которой каждый сам за себя, гвардейцев, переодевшихся в солдатские шинели, чтобы не быть расстрелянными пруссаками. Если Наполеон и хотел здесь привести армию хотя бы в относительный порядок, то быстро убедился в том, что это невозможно.

Раненный в ногу Мартен пытался найти место, чтобы просто отдохнуть хоть немного. Он заметил костер в леске неподалеку от дороги и решил пойти туда. У бивуачного костра он с удивлением обнаружил самого императора.

Да, так и было. Наполеон провел какое-то время у костра в Катр-Бра, обогрелся и – поехал дальше. В Шарлеруа для императора наконец раздобыли пару экипажей, уже на самой границе, в Филиппвиле, Наполеон и его свита отдохнут несколько часов. 21-го они будут в Париже, 22-го Наполеон второй раз отречется от престола.

Он еще был императором, когда, лежа в ванной, рассказывал своему военному министру маршалу Даву о проигранном сражении. И все время упоминал Нея: «Вот если бы Ней» и т. д. Даву, человек честный и храбрый, возразил Наполеону: «Сир, всё равно, верно служа вам, он сам затянул веревку на своей шее».

…Маршал Ней, и это неоспоримый факт, покинул поле Ватерлоо одним из последних. Он стоял внутри одного из тех гвардейских каре, которые англичане, в общем-то, не трогали. Когда стемнело – они ушли. Ни Наполеона, ни его штаба, никого уже не было… Трудно поверить, но, согласно канонической версии, маршал чуть ли не в одиночку добирался до Франа, мучаясь от приступов лихорадки. Только здесь один из кавалерийских офицеров из корпуса Лефевр-Денуэтта отдаст Нею свою лошадь. В Париж он попадет на несколько часов позже императора, но они уже не увидятся. Никогда.