Вацлав Нижинский. Новатор и любовник

У Дягилева возникло срочное дело в Петербурге — он хотел показать свою труппу в России. Единственным доступным театром оказался Народный дом, большое современное здание, которое нельзя было назвать ни привлекательным, ни фешенебельным, но ничего другого не было. 29 сентября он дал телеграмму Астрюку, предлагая ему программу из 12 или 15 представлений с 29 декабря по 1 февраля, но Астрюк не знал, как взяться за это дело. Однако Дягилев предвкушал, как покажет России новое искусство, которому он, как искусный акушер, помог появиться на свет.

Григорьеву было интересно, каким образом Дягилев добудет декорации и костюмы для такой большой постановки, как «Лебединое озеро», хотя она и была сокращена до двух актов, но Дягилеву удалось приобрести все оформление московской постановки, выполненное Головиным и Коровиным в 1901 году. Бенуа не без ревности написал: «Сережа решил включить в наш репертуар этот довольно сентиментальный и старомодный балет главным образом для того, чтобы предоставить Кшесинской возможность блеснуть, а также потому, что искренне восхищался декорациями и костюмами „Карпаччо“… московской постановки».

Дягилев покинул Петербург 7 октября и к 10-му был уже в Лондоне. Возникли некоторые затруднения с наймом дирижера Монте для лондонского сезона, а также с тем, чтобы заполучить из Парижской оперы Замбелли как возможную замену Карсавиной, если Павлова его подведет. С 14 октября Дягилев был в Париже, но к открытию второго лондонского сезона, состоявшегося в «Ковент-Гарден» 16 октября, вернулся в отель «Савой» к Нижинскому. В составе труппы произошли изменения. Эльза Билль ушла. В Варшаве наняли высокую и красивую Марию Пильц. Из России прибыл старый школьный приятель Вацлава Анатолий Бурман*[212]. А из Москвы приехал Макс Фроман, сестра которого уже выступала с труппой с весенних гастролей в Париже. Он был чрезвычайно привлекательным, с овальным лицом и классическими чертами, и вскоре Дягилев «положил на него глаз».

Во время первого лондонского сезона стало ясно, что плохое освещение сцены не позволило краскам проявиться в полной мере. «Длинные тени пролегли вдоль сцены, — писал один из обозревателей, — и среди них чистые красные, зеленые и синие тона смело боролись за жизнь… в то время как два ужасных темных крыла просцениума нависали, словно великаны-людоеды, пожирающие яркость цвета». Ко второму сезону в «Ковент-Гарден» был произведен ряд положительных изменений. Просцениум сверху и по бокам был обрамлен черной материей, огни рампы немного опущены, а кресла партера приподняты с тем, чтобы улучшить обзор, на галерее установлены прожектора, которые с помощью сменных линз могли освещать всю сцену или служить для подсветки. Был установлен гидравлический занавес, и специально для балета положен новый дубовый настил.

На премьере Нижинский и Карсавина танцевали в «Жизели» и «Шехеразаде». Лондон уже видел Карсавину в версии второго акта «Жизели» с труппой Козлова в «Колизее», но еще не видел Альберта Нижинского. Старый трогательный балет впервые на памяти нынешнего поколения был показан полностью в Лондоне.