Вацлав Нижинский. Воспоминания

Успех Вацлава в Мариинском театре не был прерван ни одной неудачей до того рокового вечернего представления «Жизели», выступление Вацлава в котором привело к тому, что он подал прошение об увольнении. Об этом происшествии ходило много противоречивых слухов, и действительно, у него были по меньшей мере три противоречивые причины. По словам некоторых свидетелей, на спектакле присутствовали дочери царя, великие княжны Ольга и Татьяна, и те, кто их сопровождал, были шокированы костюмом Вацлава. Другое объяснение, которое продержалось дольше, было таким: вдовствующая императрица Мария Федоровна, которая в тот вечер находилась в ложе императорской семьи, посчитала, что Нижинский слишком легко одет, и сказала о своем недовольстве своей свите. Ее слова передали управляющему Императорскими театрами, и от Вацлава потребовали, чтобы он уволился. Но позже маркиза Рипон, которая была верным другом Вацлава, спросила Марию Федоровну, когда та гостила в Лондоне у своей сестры, королевы Александры, верен ли истине этот рассказ. Мария Федоровна ответила отрицательно и сказала, что никогда не делала никаких замечаний по поводу его костюма. Она даже не знала, отчего Вацлав ушел из Мариинского театра, и считала, что причиной этого была какая-то злая интрига при дворе, о которой она тогда не знала. Она гордилась тем, что Россия имеет такого танцовщика, и лично попросила маркизу Рипон сказать это Нижинскому и передать, что она очень жалеет обо всем случившемся.

«Жизель», которая всегда была в репертуаре Мариинского, теперь была поставлена с теми костюмами, декорациями и аранжировкой, которые были у Дягилева в Париже. Костюм Вацлава, созданный по рисунку Бенуа, состоял из белых облегающих шелковых трико и черного бархатного жилета: так Вацлав был одет на выступлениях в Опере. Бенуа не включил в костюм те маленькие трусики, которые носят мужчины — спортсмены и танцовщики. А по правилам Мариинского театра все танцовщики должны были носить их, чтобы скрыть свои формы. Вацлав, думавший лишь о том, чтобы выйти на сцену как воплощение рисунков Бенуа, не надел этот архаичный предмет одежды. Хотя он получил на это разрешение от одного из режиссеров, директор Кру-пенский поднялся на сцену и сделал ему несколько строгих замечаний о непристойности его костюма, под которым были слишком хорошо видны те самые формы, и потребовал, чтобы Вацлав немедленно переоделся. Это произошло всего за несколько минут до поднятия занавеса. Менять костюм не было времени — невозможно же заставить их величеств и публику ждать. Да и в любом случае Нижинский чувствовал, что он не вправе снять костюм, который выбрал для него художник спектакля; а сам художник в это время находился среди зрителей и ничего не знал о роковом происшествии.

Княгиня Голицына, которая тогда сидела в директорской ложе и видела скандал своими глазами, рассказала мне, что, как только Вацлав вышел на сцену одетый таким образом, Теляковский вскочил, бросился в маленькую прихожую, где у него был стол со звонками, которые связывали его с закулисными службами, и вызвал режиссера, поставившего спектакль. Он был в ярости и приказал Вацлаву сейчас же переодеться. Вацлав отказался. Этот костюм получил одобрение Парижа, и Вацлав не видел никакой причины, чтобы теперь появиться одетым по-другому. Он закончил второй акт балета так, как начал. После спектакля Теляковский вызвал его в свою ложу, был в гневе и в виде наказания временно отстранил его от работы в Императорском театре. Такого еще не бывало в истории Императорского балета, и поднялась сильнейшая буря протестов. Этим были полны все газеты, Петербург и Москва были в волнении.

Бакст, Бенуа и все друзья Нижинского, разумеется, были на его стороне. Удар был нанесен Вацлаву, но целились явно в Дягилева. Дягилев принял вызов и убедил Вацлава, который был в ярости из-за нелепого временного отстранения, послать заявление об уходе из Императорского театра до того, как будут приняты официальные меры. Они долго спорили, и после того, как Дягилев определенно пообещал организовать постоянную труппу, где могли осуществиться все их творческие мечты, Вацлав согласился уйти.