Вацлав Нижинский. Воспоминания

В Мариинском театре это всех просто ошеломило. Там не могли себе и представить такую возможность. Вацлав с отличием окончил Императорскую школу танца. Карьера артиста была ему обеспечена. Он был солистом его величества, гордостью русской сцены и пожизненным членом труппы Мариинского театра. Чтобы он ушел по собственной воле — это было немыслимо. Они не хотели отпускать Вацлава. Он был им нужен, и, кроме того, этот неслыханный случай мог быть использован как прецедент. К тому же они услышали о новых планах Дягилева. Поэтому они стали делать Вацлаву предложения, вершиной которых стало обещание дать ему такое высокое жалованье, какого не платили никогда даже таким певцам, как Шаляпин, и предоставить ему такие же, как у этих певцов, права выезжать на гастроли за границу, а на родине выступать столько раз, сколько он пожелает. Это было необыкновенное предложение для танцовщика, но Дягилев дал ему возможность отказаться.

И Вацлав, переехав российскую границу в Эидкунене весной 1911 года, навсегда покинул Россию. Если бы он знал, что навсегда, то не уехал бы постоянно жить за границу. Он верил в Россию, любил ее больше всего на свете и хотел быть ее частью.

Элеонора очень волновалась за Вацлава и совершенно не одобряла его уход из Мариинского театра. Она знала и очень уважала Дягилева. А тот всегда был с ней очень внимателен и вежлив, но почему-то они были очень далеки друг от друга, и она всегда робела, когда видела его. Однако она вряд ли могла противопоставить свое мнение его воле. Вацлав каждый день писал ей из-за границы.

Задача, которую поставил перед собой Дягилев, — создать постоянную труппу и поддерживать ее существование — была не простой. Много раз трудности этого дела казались совершенно непреодолимыми. Русские художники, музыканты и техники могли продолжать работать у него. Фокин мог по-прежнему создавать хореографию, даже имея обязанности в Мариинском театре. Но можно ли будет нанять для европейских сезонов достаточное количество свободных от работы в Императорском театре танцовщиков и танцовщиц? Дягилев начал договариваться с ними и предлагал такое высокое жалованье, какого еще никогда не платили: самое маленькое из них было тысяча франков в месяц весь год.

Огромные возможности и обаяние прежних успехов Дягилева соблазнили многих. Ряд артистов труппы Мариинского театра быстро были наняты к нему на работу. Он также взял к себе хороших танцовщиков и танцовщиц из Москвы и Варшавы. Пришел Больм; он был горячим сторонником нового движения и уволился из Императорского театра, чтобы постоянно работать у Дягилева; вскоре стал одной из главных опор дягилевской организации. Софья Федорова, прекрасная артистка пантомимы Астафьева, разумеется, Броня и другие тоже стали постоянными членами труппы. Дягилев совершил настоящий подвиг — в начале весны привлек в нее Кшесинскую и Карсавину, самых великих балерин Мариинского театра. Они согласились срочно приезжать из Парижа в Санкт-Петербург каждый раз, когда у них будут там выступления.

Вся зима прошла в приготовлениях к турне, и, когда артисты выехали в Монте-Карло, макеты декораций и эскизы костюмов уже были закончены. Как только директора театров в Западной Европе узнали, что балет может давать спектакли не только в июне и июле, но и в другие месяцы, артистов просто засыпали предложениями. Дягилев решил, что они выступят на Международной выставке в Риме, потом в Берлине, Париже и, возможно, Лондоне: это был год коронации короля Георга. И, несмотря на все личные проблемы, которые надо было уладить, на обиженные самолюбия одних людей и мелкие зависти других, на угрозу нехватки денег и на все трудности перевозки поездом через всю Европу большой группы артистов с декорациями и многими вагонами багажа, они благополучно приехали в Монте-Карло.

Там Сергей Павлович собирался отдохнуть и спокойно подготовить программу в ее полном виде. Он также имел намерение добиться, чтобы наследственный князь Монако поддержал труппу своим высоким покровительством и она была прикреплена к Оперному театру Монте-Карло. В этом сезоне они жили в «Палас-отеле» в Монте-Карло, а ел Сергей Павлович обычно в гостинице «Париж», на балконе. Там он устраивал свои собрания за круглым столом и очень скоро стал центром мира людей искусства и интеллектуалов, как бывало всюду, куда он приезжал. Стравинский приезжал туда из далекой России специально для того, чтобы обсудить с ним партитуру «Петрушки», который первоначально был задуман как четыре фортепьянные пьесы, только для концертного исполнения. Вацлав и Дягилев оба были в восторге от этой музыки, и у обоих ум был полон хореографических идей относительно ее. Стравинский закончил фортепьянную партитуру еще до их отъезда и теперь аранжировал ее для оркестра.