Вацлав Нижинский. Воспоминания

«Я глубоко восхищаюсь Роденом как одним из самых прославленных и даровитых скульпторов, но должен сказать, что не могу согласиться с его мнением по вопросу морали в театре. Я лишь должен напомнить, что он, бросая вызов правилам приличия, выставляет в бывшей часовне Святого Сердца и в покинутых почтенными монахинями комнатах особняка Бирон целый ряд достойных порицания рисунков и скульптур, изображающих в более грубой форме и более подробно те бесстыдные позы из „Фавна“, которые были справедливо освистаны в Шатле. И теперь, когда я высказываю свое личное мнение, я должен признать, что отвратительные телодвижения, которые танцовщик показал на сцене вчера вечером, вызывают у меня меньше негодования, чем то зрелище, которое Роден каждое утро устраивает в старинном монастыре Святого Сердца для огромной толпы истеричных поклонниц и самодовольных снобов. Невозможно представить себе, что государство приобрело особняк Бирон за 5 000 000 франков только для того, чтобы позволить самому богатому из наших скульпторов жить в нем. Вот это — настоящий скандал, и правительство должно положить этому конец».

Началась борьба, охватившая весь мир. Против Кальметта поднялась целая буря протестов. Поклонники Родена пошли в бой. Г-н Пьер Мортье, редактор «Жиля Блаза», бросился защищать Родена, указал, что тема «Фавн» — это лейтмотив роденовского искусства, и заявил, что государство вместо того, чтобы изгнать Родена из особняка Бирон, как предложил Кальметт, должно бы оставить там скульптора до конца его жизни и превратить особняк в Музей Родена с условием, чтобы скульптор завещал свои работы Франции; так и сделали позже.

Была начата кампания в поддержку Родена, и в списке ее участников были имена самых видных представителей искусства, литературы и политики Франции — бывший президент Лубе, премьер-министр Пуанкаре, Леон Буржуа, Клемансо, Аристид Бриан, Барту, Аното, Анатоль Франс, Мистраль, Жюль Леметр, Моне, Бенар, Морис Баррес, Октав Мирабо, Поль Думер, Жак-Эмиль Бланш, Рафаэли, Зулоага, Катулл Мендес, Мари Казен, Жюдит Клодель и многие другие. После этого вся остальная парижская публика старалась попасть на представление «Фавна»: каждый хотел сам разобраться в вопросе, который так взбаламутил мир интеллектуалов. Но попасть на спектакль было настоящим подвигом, поскольку все билеты на Русский сезон были проданы еще много недель назад. Люди пускали в ход любое возможное влияние и политическое давление, чтобы получить место в зрительном зале Шатле.

Затем в «Фигаро» была опубликована огромная карикатура Форена, на которой был изображен Роден в своей мастерской, которую он поместил во дворе особняка Бирон. Входит натурщица, ее платье перекинуто у нее через плечо.

«Мастер, где мне положить одежду, когда я буду позировать?»

Роден: «Прямо здесь, в часовне».

Это было удачно задумано: расчет был на то, чтобы разозлить религиозных жителей пригородов. К Родену бросилась на помощь огромная толпа новых сторонников. Новую петицию подписали посол России Извольский, сенаторы Дюбо, д’Эстурнель, де Констан, Гастон Менье; господа Эдмон Арокур, Пьер де Нолак, госпожа Доде — супруга Альфонса Доде и госпожа Люси Феликс-Фор. Критик Луи Восель нанес удар по художнику Форену, заявив, что Форен не имеет уважения к себе в вопросах эстетики, раз унизился до того, что в первую очередь рисует карикатуры. Составление отчета об этих событиях было поручено правительственной комиссии, которой покровительствовали президент Французской Республики и ее премьер-министр.

Родена попросили, чтобы он защищал себя, но скульптор лишь сделал такое заявление: «У меня нет свободного времени для ответов на нападки г-на Кальметта. Я восхищаюсь работой Нижинского и считаю его чудом гармонии. Он гениальный танцовщик. Я желаю, чтобы такой благородный труд, как „Фавн“, был понят целиком и чтобы все артисты могли прийти за уроком и прикосновением к красоте на этот прекрасный спектакль».