Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Сравнительная степень от слова «хорошее».— Она села рядом.— Я никогда не понимала, как в этом мире распределяется сила. Когда дерутся двое, побеждает тот, кто сильней. Я была совсем молодой, когда встретила Сэма. Я думала, что он сильный, поэтому пошла за ним. Наверное, это звучит наивно?

— На первый взгляд, да. Но когда сам думаешь обо всем этом, не очень.

— Это он хотел, чтобы мы жили во вражде с остальным обществом. А для этого нужна... сила.

Я кивнул.

— Я и до сих пор не знаю, может, он под конец растерял ее. А может, просто Роджер оказался сильней. Но я сделала свой выбор еще до того, как они померились силой. И выбор оказался верным.

— Ты неглупая женщина.

— Я знаю. Но скоро будет еще одна схватка. И мне кажется, я знаю, кто победит.

— А я нет.

Она смотрела вниз, на свои колени.

— К тому же, я уже не так молода. Устала, знаешь, вечно жить с ангелами. У меня такое чувство, будто мир внутри меня разваливается на части. Возьми хоть Роджера. Почему Сэм проиграл, я понимаю. Но хоть убей, не могу понять, почему Роджер победил. А в следующей схватке победишь ты, Блэки. Роджер проиграет. И вот это вообще выше моего понимания.

— То есть, ты хочешь, чтобы дьявол в серебристых подштанниках забрал тебя отсюда?

Она нахмурилась.

— Вернись и поговори с Роджером.

— Ага, перед войной встречаются генералы враждебных армий. Толкуют один другому про то, как ужасна война, сколько от нее будет вреда, и все такое. Однако все — в том числе и они сами — знают, что воевать они все равно будут.

Она вопросительно посмотрела мне в глаза.

— Это всего лишь цитата.

— И все-таки поговори с Роджером.

Я молча встал и пошел обратно к костру. Я брел уже минут пять, как вдруг кто-то меня окликнул:

— Блэки!

Возле дуба, вцепившегося мощными корнями в скалу, стоял Роджер. В такой местности слишком большие деревья скоро падают — корни уже не способны удержать тяжелый ствол.

— Я видел, куда ты пошел, и отправился за тобой.

— Роджер,— сказал я,— дела у нас на Джила Монстре идут не так здорово, как бы нам с тобой хотелось.

Он прыгнул ко мне на камень.

— Тебе не удалось... вы все-таки потянете линию? — он покрутил перстень на покрытом шрамами пальце.

— Знаешь, в законе сказано, что для определенного количества людей полагается определенное количество энергии. Послушай. Ну пускай мы подтянем эту дурацкую линию. Вам-то что до этого? Я же говорил, вам вовсе не обязательно ею пользоваться. Не понимаю, почему вся эта бодяга так вас пугает.

— Не понимаешь?

— Я же говорил, что я вполне сочувствую...

Он сунул руки в карманы. Уже стемнело, и, хотя по листьям еще пробегали отблески закатного неба, лица его было не разглядеть. Но вот голос...

— Ты ведь не понимаешь, что тут у нас происходит, верно? Мне Фидесса все рассказала.— В голосе его чувствовалась беспредельная усталость.— Я-то думал, что ты...— и вдруг ход его мысли переменил направление.— Эти ваши силовые линии. Ты хоть знаешь, что удерживает здесь этих парней? Я вот не знаю. Зато знаю, что они привязаны к этому месту не так крепко, как ты думаешь.

— Фидесса говорила, что их становится все меньше и меньше.

— А я не собираюсь лезть из кожи вон, чтобы удержать их тут, пускай делают что хотят. И Сэм их не удерживал. Их удерживала наша сила. А вы проведете тут эти ваши силовые линии, и, будь спокоен, ими станут пользоваться. Может, не сразу. Но станут. Вы так долго нас били, что добили наконец.

Меж деревьев мелькал огонь костра; там все еще жарили поросенка.

— А может, ты сам хочешь этого?

Он покачал головой. Лицо был совсем скрыто в тени.

— Мне-то что. У меня это было недолго, так что и потерять будет легко.

— Роджер, лично ты ничего не теряешь. Ну проведут эти чертовы линии — да наплюйте на них, и все.

— Я говорю о силе. О моей силе.

— Не понял?

— Думаешь, они не понимают, что происходит? — Он повел рукой, как бы обнимая всех ангелов Хай Хейвена.— Всем же ясно, что идет борьба. И я в ней проиграю. И если я стану действовать, как стал бы действовать Сэм, что это изменит? А уж он бы начал с того, что проломил бы тебе голову. А потом посадил бы нас каждого на свое помело и попробовал бы расколошматить вашего идиотского Монстра сверху. Хотя скорей всего, и сам бы тут накрылся, и других положил.

— Очень может быть.

— Ты вот хоть раз в жизни терял что-нибудь такое, что было для тебя настолько дорогим... ну даже и другу не расскажешь, вот каким оно было дорогим. Ты вдруг видишь, как оно исчезает, уходит от тебя. И смотришь, как оно уходит. И вот ушло, навсегда ушло.

— Да. Было.

— Да-а? И что же это было?

— Жена.

— Она что, бросила тебя?

— Нет, она сгорела на оголенном кабеле. Это было в Тибете, мы работали ночью. И я все видел. Как она... ушла.

— Мы с тобой,— сказал Роджер, помолчав,— мы с тобой во многом похожи, верно? — Он опустил голову.— Я вот все думаю, как буду жить, когда тоже... потеряю Фидессу.

— Почему ты говоришь это именно мне?

Он пожал широкими плечами.

— Бывает, женщина ведет себя так, что все становится ясно... Сэм тогда тоже все сразу понял. Но все это чепуха, верно? Как ты думаешь, Блэки, ведь все это чепуха?