Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— ...вот уже сорок лет на земле нет войн. В прошлом году в Нью-Йорке было всего шесть убийств. В Токио — девять. Девяносто семь процентов населения земного шара грамотно. Восемьдесят четыре процента знают, как минимум, два языка. И среди всех мировых событий единственным самым мощным фактором, который привел к такому положению дел, было создание Всемирных Энергетических Линий. И люди вдруг осознали, что они не должны больше работать из-за куска хлеба. Мир пришел к нынешнему положению дел, когда уже успели состариться их дети. Когда Линии только начинали прокладывать, поколение наших прадедов получило уникальную возможность оставить своим детям любопытный, ни на что не похожий набор неврозов, а у тех хватило ума вырастить достаточно здоровых детей, которые стали нашими родителями.

— Ну и что, далеко мы от них смогли убежать?

— Ты брось этот свой тон. Для меня все просто: в мире, где на войне гибнут миллионы, и сотни тысяч — в результате менее эффективных средств уничтожения — в таком мире существует какое-то оправдание для человека, который по поводу всякой несправедливости разводит руками: «А что я могу поделать?» Но нынешний мир уже давно не такой. И если мы позволяем себе думать, что и в нашем мире возможно подобное, значит, мир наших дедов еще сильно цепляется за нас. На самом же деле даже один-единственный мальчик, которого дюжиной стрел пригвождают к стволу, заставляет стонать мою совесть. Но то, что я увидел там, наверху...

— Ты увидел там следы насилия, грубость, неоправданную жестокость к ближнему, что рано или поздно приводит к убийству, что в любой момент может привести к убийству. Ну что, права ли я?

— Но они сами выбрали такую жизнь! У них собственное понимание чести, и достоинства, и ответственности. Почему ты не пошла со мной и не увидела все своими глазами? А я видел их и знаю, что от них никому никакого вреда...

— Послушай ты, умник! Вспомни, кого сегодня утром пытались убить вот этой самой штуковиной, которая до сих пор болтается у тебя на поясе!

— Ме-ейбл!..—но это восклицание уже не имело никакого отношения к нашему спору.

Мейбл схватила микрофон, ткнула пальцем в кнопку.

—- Скотт, что ты там вытворяешь, черт тебя побери!

Усиленный громкоговорителями, голос ее прокатился по скалам и обрушился на головы демонов.

А Скотт вытворял следующее.

Он вскарабкался на вилообразную перемычку, уселся на ней верхом и поехал прямо в чрево Монстра. Большинство зажимов было уже вывернуто, так вот он взял соединительный провод (будь я проклят, если он не заявил перед этим Сью: «Послушай, детка, я тебе сейчас такое покажу, ты в жизни не видала!»), присобачил к нему провод с высоким напряжением и бросил его на металлическую обшивку. Ток там меньше ампера, поэтому опасности почти никакой. А высоковольтное напряжение на корпусе дает так называемый «эффект щетки». Очень впечатляет. Снопы, фонтаны трехфутовых искр кругом, а Скотт стоит посередине и довольно улыбается, и волосы на голове дыбом.

Живая плотина из платины...

Бурлящие потоки бриллиантов...

Созвездия светил и самоцветов...

Но небольшая опасность все-таки остается — почему Мейбл и рассердилась. Случись что не так с этим высоким напряжением, дело может принять более чем серьезный оборот. Ведь клеммы перемычки касаются крюка лебедки, лебедка крепится к корпусу крана, а кран стоит на шасси самого монстра. Мало ли что там на линии может случиться, хоть вероятность почти равна нулю, но все-таки...

— Черт бы тебя подрал, Скотт!

Мейбл села за пульт и медленно повернула рукоятку реостата. Можно вообще снизить силу тока до нуля: если в проводах нет ни ампера, от тока, будь напряжение хоть миллион вольт, вреда не больше, чем от статического электричества заряженной расчески.

— Они же прекрасно знают, как я не люблю, когда энергию пускают на ветер! — проворчала она.—- Ну все, слышите, шуты в серебряных латах! — загремел ее голос над скалами.— Марш на корабль! На сегодня хватит!

Она была просто вне себя. Я не стал настаивать на продолжении разговора.

Да, не вовремя меня угораздило родиться. Я бесцельно бродил по чреву нашего Монстра, забредал в самые дальние закоулки, сидел, отдыхал, снова вставал и принимался бродить, не находя себе места. Вместо того, чтобы сидеть в кабинете и заполнять какие-нибудь нужные бумажки, я шлялся без дела и ломал голову над тем, не стану ли я счастливее, если поменяю серебристую униформу на рваные джинсы. И зачем я таскаюсь по всему свету с этими демонами, ковыряюсь с ними в земле, когда бы мог, например, носиться сейчас в вечернем небе, погоняя свое помело — я развеял бы все свои обиды по ветру. Впрочем, я понимал, что все мои обиды имели отношение только к Мейбл.

Я вышел на балкон, перегнулся через перила и увидел внизу мерцающую фигуру. И рядом с ней еще одну.

Я застыл над перилами и вот что — да, вот именно — подслушал и подсмотрел:

У самой траншеи стояли и мирно беседовали — кто бы вы думали? Сью и... Питт!