Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Когда Гена встал и пришёл на веранду, я попросила его полить огород. Он стал поливать, заодно искупал и Марту – облил её всю из лейки. А когда он шёл по дорожке огорода на фоне заката, солнечный луч как-то очень живописно очертил его голову золотым ажуром. Я дала ему зеркало, и он долго смотрел на себя в зеркало, изучал этот эффект за спиной. Потом пошёл в зал и стал пытаться изобразить этот эффект на картине. Нарисовал золотой ажур вокруг головы матери справа (она закрывает руками глаза сына-пионера перед собой, чтобы тот не видел безобразия коммуналки). Потом ещё Гена таскал с пустыря светлые кирпичи, положил их между грядок. Ещё приволок для Марты два больших деревянных круга. Сказал, что на пустыре шляется наш Васька…

Сумерки. Вечер тёплый, как парное молоко. Гена мёл тротуар, а я встала на другой стороне дороги, чтобы видеть всю картину переулка: наш домик, огромные деревья с обеих сторон, кущи нашего сада слева в глубине и… маленький Гена у ворот.

Гена уработался, очень устал. Умывался во дворе, голову мыл в зале тёплой водой. В 9 вечера смотрели новости по телевизору. До чего же опротивела антикоммунистическая пропаганда, ехидная, подлая, сами же толкают к сочувствию коммунистам. В полночь закусывали, пили чай. Я Гене: «Будешь есть халву?» – «Однозначно, Ватсон». По телевизору Владимир Молчанов рассказывал о Рерихе. И вдруг… видим Геру Сысолятина (учился с Геной в МСХШ) – в Индии уже рисует рериховские места. Вечером Гена опять в зале сидел, смотрел, обдумывал свою «Коммуналку».

Лёг он в 1.35 ночи. Сегодня тепло, печку включать не стал.

У меня временами закладывало уши, потом проходило. Я легла в 2 часа ночи и до 4.30 читала критическую статью Эммы Гернштейн в журнале «Знамя», № 9 за 1995 год, – опять про то же – как и Гумилёв, и Ахматова, и Мандельштам, и Пастернак в разное время в своём творчестве прославляли Сталина…

11 июня. Вторник

Таганка. Утром был сильный дождь. Самочувствие у обоих лучше, я уже откашливаюсь, хотя нос ещё заложен до ушей. В общем, хором кашляем и хором сморкаемся… Встала в 11:30. Гена звонил в Москомзем, сказали, что нет ни Александра Сергеевича, ни Виктора Сергеевича. А завтра опять выходной, праздник – День независимости…

Я на кухне жарила сырники. Гена сидел тут же – ждал завтрака, читал «Московский комсомолец». Возмущался: «Вот проститутки, уже выставку плаката сделали художники, за Ельцина агитируют. И эти тоже, певцы… Как так можно?» Вычитал ещё, что завтра ветераны и инвалиды могут звонить бесплатно в другие города России. Потом меня упрекал, что я читаю всякую чушь по ночам, не сплю. Я в ответ его критиковала, что он читает только «Московский комсомолец». Гена: «Мне нечего есть, жду завтрака, потому и читаю что придётся…»

Дождался наконец. Завтракали. Смешно копировал Николая Григорьевича Волошина: «Дождичек, дождичек, остановись… Погодка, постой… Дождичек… Видишь, помогло!» (Дождик кончился как раз.) А потом меня рассмешил его рассказ: «Еду днём вчера домой в троллейбусе по Тверской, откашлялся, а плюнуть некуда: эти демократы куда-то все урны поубирали. Так и держу слюну во рту… думаю „Только бы никто меня ничего не спросил“. И тут, как нарочно, садится рядом мужик и спрашивает: „Где магазин „Мужская одежда“?“ Я молчу, отвернулся. А он снова: „Скажите, где сойти к магазину „Мужская одежда“?“ Я молчал-молчал, но жалко его стало, и я так резко выставил ему руку с двумя пальцами (мол, две остановки). Он испуганно закивал головой, не знаю уж, что обо мне подумал…» (Гена при этом такую гримасу состроил, что мы вместе хохотали до слёз.)

Потом Гена опять звонил – не дозвонился в Москомзем, не дозвонился Козловскому (который собирался напечатать о нём статью в журнале Together). Пошёл в зал к своей картине. Время от времени звал меня попозировать: «Ну давай, разрывай себе кофту на груди!» (Это он хотел создать образ психопатки в «Коммуналке».) Наконец Гена дозвонился в Москомзем Александру Сергеевичу, а тот ещё даже не смотрел наше дело с участком у дома (видимо, такой же демагог, не хочет вникать и разбираться).

Я в 4-м часу пошла в магазины за хлебом, за овощами и на Рогожский рынок. Вышла из ворот и увидела на нашем заборе аж восемь плакатов за Явлинского («В президенты – нормального человека!»). Отдирала их. (А на обратном пути на одном из домов бросился в глаза плакат за Горбачёва: «Чтоб пришла удача снова, голосуй за Горбачёва!») Осталась неделя до выборов, взвинчивают народ изо всех сил. Зашла в магазин, в мясном отделе пожилая женщина спрашивает молодого продавца, показывая на витрину: «Свежее?» – «Нет, с помоек собираем и приносим сюда!» Та что-то ответила, а продавец: «А чё спрашивать-то?!»