Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Завтракали. Гена звонил в Москомзем (и на Бахрушина, и в Грохольский) – спрашивал о понижающем коэффициенте на земельный налог. Надо ехать за справкой в Грохольский переулок. Одевался. Я ему: «Ты как фермер, который в город собрался…» Уехал в первом часу дня.

Я возилась на кухне, стала кормить Марту и вспомнила, что вечером в том дальнем углу у пристройки, где будка Марты, очень темно. Стала проводить туда свет – вешала фонарь на краю веранды, искала провода, вилку и проч. Сделала свет. Потом опять – кухня, варила, чуть уборка. Всё ждала Гену. Легла на его кровать с Васькой, пригрелись. Любовались в открытую дверь природой: вот птичка прилетела, села на веточку у веранды – такая благодать! Из переулка доносились разговоры, шум машин – бойкое место днём… Задремала. Проснулась. А Гены нет и нет. Уж и не верилось, что вообще придёт…

Пришёл Гена уже в 7.25 вечера – 7 часов отсутствовал. Был он сначала в Москомземе в Грохольском переулке. Начальства нет. Какие-то сотрудницы звонили юристу в Москомзем на улице Бахрушина. Гена поехал туда. Там эксперт Лановская с юристом стали убеждать Гену, что большой налог на землю всё-таки платить придётся, потому что земля эта в собственности у организации, а скидки дают только частникам. Стали они посылать Гену в Городскую Думу, сказали, что она располагается теперь на Красной площади в музее Ленина.

Гена поехал на Красную площадь, но оказалось, что Городскую Думу перевели теперь на Петровку, 22. Поехал туда. Попал к какой-то секретарше. Та его отфутболила: «Зачем вам председатель? Идите вот к таким-то депутатам…» Из жалости к Гене сделала бесплатный ксерокс договора. Но депутатов нужных на месте тоже не оказалось…

Гена пошёл в соседний Столешников, на свою «малую родину». Зашёл в Мосинтур напротив бывшей мастерской, позвонил снизу руководителю Тактыкову, своему «опекуну». Тактыков вскоре вышел, пригласил Гену в свою машину, и они поехали в Оружейный переулок к Антонине Ивановне, жене Тактыкова. По дороге Гена рассказал Тактыкову о своей беде – огромном налоге на землю – и дал ему копию договора. Тактыков обещал подумать.

Гена вышел из машины, решил посетить там рядом Самотёчный переулок, где у нас был первый вариант переезда из мастерской со Столешникова переулка. Но этим первым вариантом мы поменялись с художником Танклевским, которому давали под мастерскую наш теперешний дом на Таганке. Дом этот из-за ветхости и удалённости Танклевскому не нравился, а Гене понравился очень. Сделали обмен – теперь, вот, наслаждаемся…

Танклевского в мастерской не оказалось (мастерская на первом этаже жилого дома). За этот год там у дома появилось уже много гаражей. Гена увидел даже две разбитые машины друг на друге, стал их рисовать. Потом рисовал в соседнем парке композицию: скульптура молодого механизатора рядом с настоящим трактором, за ним – скульптура девушки. Гена соединил их в единую картину. Потом он ехал на Таганку на трёх троллейбусах, умирая от жары и жажды. Попал в пробку, тоже сделал набросок.

Обедали. Я на нервной почве (от долгого ожидания и от его рассказа) сильно расчесала глаза. Гена звонил Пете: сколько платят за землю скульпторы? Петя не знает.

Возилась на кухне, варила кости, хрящи – бульон для Марты. А Марта во дворе с цепью и тяжёлым ящиком (к которому прикреплена цепь) доползла почти до самых саженцев. Гена стал её ругать, оттащил обратно. Поливали огород при новом фонаре. Тепло (но не душно). У меня из-за обострения аллергии какая-то апатия, отстранённость.

Гена писал картину (из «Черномырдина» уже сделал «Тихона Андреевича» с партийным билетом). Пили чай во 2-м часу ночи. Говорили о Сурикове. Гена: «Он нерелигиозный, он рисовал исторические картины… Просто шёл за жизнью, как она есть. Прославлял русскую мощь и силу. Он не стал общемировым художником…» Легли в 2.

8 мая. Среда

Таганка. Гена меня поднял в 10:40, торопился по делам – выбивать льготы на земельный налог. У меня аллергия, глаза гноятся, чешутся. Завтракали. Ушёл на 45-й троллейбус, поехал якобы в Московский союз художников.

Я принялась за обычные дела: посуда, варила, дала Марте мослы из бульона. Двор наш щемяще красив и с каждым днём всё уютнее: распускаются листья, зеленеет весь садовый «шатёр». Погода – парное молоко (после ночного дождя). Я занялась косметической уборкой в доме: разбирала, подметала.

В 3-м часу вернулся Гена с длинным шлангом. Был так увлечён новой покупкой (за 112 тысяч рублей), что лишь мимоходом рассказал о своей поездке по делам. Когда он доехал до Солянки, то решил идти не в МОСХ, а к Ивану Борисовичу Порто в Министерство культуры. Видимо, говорили они и о снижении земельного налога, и об издании серии «Реквием». Иван Борисович порекомендовал Гене для начала связаться с «Инкомбанком», который в 1994 году спонсировал Гену в поездках по концлагерям Европы.