Вдова

Граффити между тем упорно держится. Эту краску очень трудно вывести, а ни одному из нас не хочется стоять у всех на обозрении, оттирая надписи, поэтому они и остаются. Слова «ГАД» и «ПИДАФИЛ» огромными красными буквами рдеют на нашей садовой ограде.

– Детишки, судя по правописанию, – отмахивается Глен. – Наверняка из местной средней школы.

Чуть не каждую неделю приходят письма от «бригады зеленых чернил»[32] – их мы уже давно стали прямиком отправлять в мусорку. Различаешь эти письма аж за милю! Никогда не видела, чтобы где-то продавались такие махонькие конверты и зеленые ручки, что они используют для письма. У этой ядовитой братии наверняка имеется собственный источник, где они добывают себе и ручки, и конверты, и грубую почтовую бумагу. Надо думать, обходится им это очень дешево.

Раньше я частенько разглядывала почерк на конверте, пытаясь угадать натуру отправителя. На некоторых письмах сплошь завитки и петельки – прям как приглашение на свадьбу! – и, мне кажется, написаны они людьми пожилыми. Теперь уже так никто не пишет.

Надо сказать, не все письма анонимны. Некоторые даже пишут витиеватым почерком наверху адрес – этакие прелестные названия вроде «Домик Роз» или «Долина Ив» – и ниже бесцеремонно извергают свою желчь. Порой у меня так и тянется рука написать им ответ, высказать все, что я о них думаю, – всадить им крепкую дозу их же собственного лекарства. Делая вид, будто смотрю телевизор, я мысленно даже составляю им ответные послания. Но этим я и ограничиваюсь, иначе рискую накликать еще бо€льшие беды.

– Они же просто больные на голову, Джинни, – говорит мне Глен всякий раз, как подобный конвертик шлепается в наш почтовый ящик. – И на самом деле их бы даже стоило пожалеть.

Порой мне становится любопытно, что же все-таки за люди их пишут. Наверное, такие же, как мы с Гленом. Очень одинокие люди. Люди, дошедшие до края. Узники в своих же собственных домах.

В местной благотворительной лавке покупаю себе большущий пазл. На картинке – морское побережье со скалами и чайками. Теперь мне будет чем заняться вечерами. Впереди еще долгая-предолгая зима.

Глава 35

Пятница, 18 декабря 2009 года

Журналистка

Неделька выдалась тишайшей. Стремительно приближающееся Рождество заполонило газету всякой предпраздничной дребеденью и греющими душу историями о преодолении всевозможных невзгод.

Кейт полистала свой рабочий блокнот – скорее по привычке, нежели в надежде что-либо найти, – однако ничего интересного оттуда не выцепила. Газету уже успели наводнить субботним чтивом: пространными очерками, визгливыми фельетонами, целыми страничками от шеф-поваров, посвященными рождественским вкусностям, а также разными послепраздничными диетами. Терри, во всяком случае, ходил очень довольный. Чего не скажешь о криминальном хроникере, который, проходя мимо ее стола по пути в уборную, чуть задержался, дабы спустить свой гнев.

– А мой рождественский кусок просто взяли и выкинули.

– Бедняжечка. Это который?

Парень пользовался в газете нелестной славой, раз за разом «перешивая» старые истории. «Мой зеленый бачок с новостями», – называл он шутливо свою рубрику.

– С Беллой. У Доун третье Рождество без дочки. Может, сходим тяпнем по чуть-чуть за ланчем?

– Белла! Совсем-то я о тебе, девочка, забыла! – сказала она детской фотографии, приклеенной к картотечному шкафчику. – Мне очень совестно.

Кампания газеты The Herald развернулась почти одновременно с тем, как иск Тейлора о клевете был подан, и теперь оба лагеря ненадолго отступили к себе за линию фронта.

До Кейт дошел слух, будто главный юрист той газеты вместе с редактором получили хороший нагоняй по поводу первого же материала кампании, и она уболтала Тима – своего оппонента из The Herald и давнего приятеля – рассказать ей это поподробнее за стаканчиком, другим и третьим вина. Поначалу он очень настороженно касался каких-то деталей дела, однако сама история была уж слишком хороша, чтобы не рассказать ее как следует. В итоге Тим засел возле стойки в пабе напротив здания Высокого суда и рассказал ей, как их юрисконсульт разругал Марка Перри за то, что тот не внял его рекомендациям и использовал в номере голословные утверждения и «злобные комментарии».

– Подозреваю, «глаза Тейлора, глаза хладнокровного убийцы» как раз одни из них, – хохотнула Кейт. – На очень зыбкую, по-моему, почву вы шагнули.

– Ну да, это один из лучших перлов Перри. В общем, юрист сказал, что каждой подобной выходкой Марк лишь наращивает потенциальную сумму ущерба.

– А у Тейлора даже и денежки имеются, чтобы эту тяжбу финансировать, – усмехнулась Кейт. – Он же получил компенсацию от полиции.

– Короче, редактор согласился воздерживаться впредь от прямых обвинений и преследования. И пока дело о клевете на рассмотрении, не лезть так откровенно на рожон.

– И все же он не собирается сворачивать кампанию, верно? – предположила Кейт. – Если так, ему явно придется раскошелиться – а это равносильно тому, чтобы признать, что он ошибся.

Тим поморщился, глядя в бокал мерло.