Вдова его величества

Гевин вот держался отстраненно, он и место-то выбрал в конце стола, откуда и наблюдал за происходящим. И судя по улыбке, увиденное ему доставляло немалое удовольствие.

Маг склонился над тарелкой, соусом вырисовывая одному ему понятную схему. А если и голову поднимал, то лишь затем, чтобы обвести комнату рассеянным взглядом. Дуглас рассматривал мьесс, которая тоже делала вид, что все-то ей неинтересно и даже скучно. Разве что не зевала. А вот сама Катарина улыбалась.

Кому? Не Кайдену. И это злило. Несказанно злило.

– К слову, не хотите ли рассказать, чем на самом деле занимаетесь? – Кевин наконец соизволил открыть рот. – Помимо поросят…

– Да так… всем понемногу.

– Королевский дознаватель он, – лениво произнес Гевин.

– Ужас какой! – живо воскликнула Луиза.

– Почему ужас? – Дуглас удивился.

А вот Катарина перестала улыбаться. И посмотрела… со страхом? Это она из-за трупа переживает? Кайден заерзал. И вот как быть? Прямо не скажешь, что труп ее волнений не стоит, потому что Кайден вообще об этом трупе знать не должен.

– Я слышала, что королевские дознаватели – кошмарные люди!

– Только если вы закон нарушаете.

В пухлых руках раскрылось полотнище веера, который затрепетал, тревожа тонкие веточки петрушки, что торчали по-над серыми комками мяса. Блюдо это было столь странно, что никто из сидящих за столом не рискнул его попробовать.

Луиза воздела очи к потолку:

– Ах… они творят такое… такое… грубы, невоспитанны… и всецело преданы короне.

– А кому еще? – поинтересовался Кайден и, дотянувшись до петрушки, которой украсили только эти вот серые комки неаппетитного вида, вытащил веточку.

Катарина прикусила губу.

– Мы служим короне. И закону.

– Но что, если интересы короны расходятся с законом? – тихо поинтересовалась Джио и голову склонила, а огненное перо, торчавшее из темных ее волос – ощущение, что в прическе похоронили птицу, – качнулось.

– Тогда приходится выбирать.

– И что лично выбрали бы вы?

– Понятия не имею, – Кайден сунул петрушку в рот. – Я не могу судить о том, с чем не сталкивался. Это было бы весьма опрометчиво. Но думаю, все зависело бы от ситуации.

– То есть ваша верность не абсолютна? – поинтересовался Гевин, не скрывая насмешки.

– Ничья верность не абсолютна, – Кайден петрушку разжевывал тщательно, как бабушка учила. – Даже кровная клятва оставляет… вариации. Скажем так.

Луиза сложила веер и посмотрела на него новым взглядом. Нехорошим взглядом. Будто впервые увидела и поняла, что именно этот, прежде казавшийся ничтожным человек может быть ей интересен.

– И что вы делаете в этой глуши?

– Здесь не такая и глушь, – Дуглас подвинул блюдо с серым мясом и решительно ткнул в ближайший комок вилкой. Не проткнул. Нахмурился. – Это лишь кажется, что мы находимся далеко от крупных городов, а на самом деле Бристон лежит на пересечении торговых путей. Здесь до побережья пара десятков миль. А при том, что само побережье на редкость своенравно, то широкое русло Тайры выглядит весьма удобным убежищем. Корабли спускаются до Бристона, перегружаются и отправляют товары дальше по всей Британии. Кто морем, кто сушей.

– Интересно, – Луиза наблюдала за попытками Дугласа распилить мясо. Если это было мясом.

– А где торговля, там и деньги. В Бристоне хватает посредников, перекупщиков. Множество торгового люда вершит свои дела. Скажем, та же Британо-индская компания держит свое представительство, пусть небольшое, но сделки там проворачиваются весьма серьезные.

Гевин слегка склонил голову. Слушает.

И Катарина тоже. Она сидит ровно и неподвижно, отчего кажется неживой, и Кайден испытывает огромное желание дотянуться до медовой ее косы и дернуть. Просто так. А потом улыбнуться. И сказать, что все хорошо, что он никому и никогда не позволит Катарину обидеть.

– И вы наблюдаете? – уточнила Луиза мягким вдруг голосом.

– Присматривает, – ответил за Кайдена Дуглас. – Сами понимаете, искушение велико. Всегда найдется человек, которому покажется, что жизнь его обделяет и что следует пользоваться возможностями, да… и получается, что пропадают порой грузы. Или вот разбойники появляются. Впрочем, разбойники – это так, мелочи.

Луиза наклонилась, почти легла на стол, и веер слегка прикрыл пухлую ее грудь.

– А вам… доводилось убивать?

– Да. – Вопрос был неприятен.

Женщины – существа парадоксальные. Они любят победы и победителей, но почему-то огорчаются, когда кто-то умирает, пусть даже этот кто-то и заслуживает смерти.

– И… каково это?

– В каком смысле? – уточнил Кайден. – Когда как. Часто – грязно. В людях много крови.

– И мяса не меньше, – Джио дотянулась до блюда, впилась острыми когтями в мясной ком и сунула его в рот. Ненадолго пасть ее растянулась, затем губы сжались, а щеки надулись. Один глоток. И улыбка, от которой у Кайдена мурашки поползли по спине. Кажется, не только у него.

– Что? – Джио облизнулась. – Редко кто умеет готовить настоящий черный пудинг…[2] а уж чтобы выдержанный, так и вовсе… чудесно. Не возражаете?

– А в вас влезет? – поинтересовалась Луиза осторожно.