Вдова его величества

– Не сомневайтесь, – Джио подвинула блюдо еще ближе и закинула в рот второй комок. И вновь проглотила не пережевывая. – Мне не так часто удается побаловать себя. Так чем вы сейчас занимаетесь, позволено будет узнать?

Кайден вздрогнул и отвел-таки взгляд.

– Разбойниками, – сказал он, пытаясь понять, кто же все-таки прячется в теле хрупкой с виду женщины. И собственные догадки категорически ему не нравились. – Несколько караванов пропали. И грузы. И люди. Бесследно.

– А так бывает?

– Как видите, бывает.

Блюдо перед мьесс Джио стремительно пустело, а ведь она худощава даже для женщины.

– Уж не делом ли росского купца занялись? – прищурился Гевин. – Если у вас получится узнать, что с ним произошло, некоторые весьма уважаемые люди будут благодарны.

– И им в том числе.

– В том числе… – Гевин провел пальцем по скатерти, которая, пусть и выглаженная, хранила на себе следы предыдущих пиров. – В том числе, стало быть…

– А вам что-либо известно?

Близнецы не нравились Кайдену оба, особенно старший, что, откинувшись на кресле, разглядывал Кайдена весьма задумчиво, явно решая, стоит ли с ним делиться информацией.

– Думаю, – все же произнес он, – это не та тема, которую следует обсуждать за завтраком. Если не возражаете, я загляну к вам в гости.

– Буду счастлив, – получилось почти искренне.

Глава 21

В саду пели птицы.

Как-то уж очень интенсивно пели, будто желая отвлечь Катарину от скорбных мыслей ее, но не получалось. Она отмахнулась от излишне назойливой пчелы и спросила:

– Что за представление ты устроила?

Джио, которая шла сзади в двух шагах, чтобы не слишком близко, но и не далеко, пожала плечами:

– Тебе не понравилось? Ты же сама сказала, что я не человек.

– Сказала. Но ведь остальные…

– Некоторым стоило дать понять.

– Кому?

– Мальчишке этому, который на тебя пялился. И тетушке твоей. Она нелюдей недолюбливает.

– Может, у нее есть на то причины, – Катарина тронула ветку, усыпанную мелкими розовыми цветами.

– Может, – согласилась Джио.

– Так зачем это надо было?

– А не думаешь, что я просто… баловалась?

Катарина вздохнула и переступила через толстую корягу, что преградила путь. Та была темной и блестящей, напоминающей змею.

– Не думаю. Я давно поняла, что все твои поступки имеют какой-то смысл, пусть мне и не всегда удается понять с ходу, какой именно…

– Я люблю черный пудинг.

– Ты никогда не говорила.

– Зачем? – Джио пожала плечами. – Все одно при дворце его не умеют готовить правильно. А тут… считай, это было предупреждение.

– Для кого?

– Для всех. Для мальчишки, что решил, будто он здесь самый умный, для остальных тоже…

– Они ведь не в полной мере люди? Близнецы?

– Один. Второй человеческой крови.

– А Гевин?

– Почему не Кевин? – Джио остановилась у пруда, поверхность которого была затянута темной плотной ряской.

– Не знаю. Просто подумалось…

Над прудом плясали стрекозы. Они то спускались, касаясь черной воды, то поднимались выше, отпустив собственное отражение. Метались водомерки. Пахло тиной и землей.

– Но ты угадала. И у его матери действительно есть причины не любить тех, кто не принадлежит роду людскому, хотя скорее всего она просто не понимала, с чем связывается, да…

– Мне стоит его опасаться?

– Его? Нет. Он… не из тех, в ком кипит кровь. Скорее наоборот. Спокоен. Хладнокровен. Расчетлив. Но поэтому связываться не стоит. – Джио опустилась на траву и похлопала рядом.

– Платье вымажется.

– Постирают.

И верно. Земля не была холодной. Она словно очнулась после грозы и, напившись воды допьяна, дышала теперь летним теплом.

Парило. И к вечеру опять следовало ждать дождя.

– Почему не стоит? Может, и вправду принять его предложение, если мы договоримся и этот брак не будет в тягость.

– Как и в радость.

– Я давно уже в радость не верю, – Катарина сорвала маргаритку. Когда-то она на них гадала. Любит, не любит… забудет… хорошо бы, если о ней все забудут.

– И глупая. Но нет, он заключит сделку. А потом новую, более выгодную. Конечно, он не бросит тебя, если сочтет, что ты больше не представляешь интереса и не приносишь выгоду, его племя славится тем, что держит слово. Но он с легкостью тебя убьет, если решит, что это проще, чем решать твои проблемы. Змей, что еще сказать. И потому даже родная мать… та, которую он полагает родной, его боится. Не заметила?

– Нет, – лепесток за лепестком Катарина отпускала на траву, пока в руках ее не остался голый стебелек с пушистым донцем.

– Вернее побаивается. И борется между своей жадностью и страхом. Здесь куда интересней, чем можно было надеяться.

– Рада, что тебе интересно, – и Катарина упала в траву. Она лежала, закинув руки за голову, разглядывая редкие облака, что ползли по высокому синему небу.

На стрекоз. На Джио, которая задумчиво и сосредоточенно жевала стебелек.

– И что мне делать?

– А что ты хочешь?

– Не знаю. Наверное, ничего…

– Тогда ничего не делай.

– А может… мы в колонии уедем? Нет, серьезно? – Катарина повернулась на бок. – Смотри, если предположить, что отец все-таки знает, где я, то рано или поздно он заявится. Он не привык отпускать тех, кто может принести хоть какую-то пользу.

Джио величественно кивнула.