Вдова его величества

– А там ему всяко дотянуться сложнее будет…

– Ты не выживешь в колониях.

– Почему?

– Слишком красивая. И свободная. Или женятся силой, или продадут. Второй вариант вернее. А там… торговля красивыми светлокожими женщинами – весьма выгодное занятие.

Катарина вздохнула и призналась:

– Иногда мне хочется взять нож и срезать это лицо. – Она провела пальцем от линии лба, по щеке и ниже: – Вот так. Тогда я буду страшна и никому не интересна.

– И мертва. Так, на всякий случай.

Разговор определенно свернул куда-то не туда. А все равно было хорошо. Тепло. Спокойно. И никто не спешил шептать, что королевам никак не возможно вот так валяться у пруда… и Катарина села, пораженная внезапной мыслью.

Она скинула туфли. Стянула чулки, те самые, золотые. И подвязки тоже сняла. Юбки подняла и, подобравшись на цыпочках к воде, коснулась ее пальцем. Холодная! И просто ледяная.

Катарина отступила. И вновь коснулась. И рассмеялась, когда водомерки брызнули в стороны. Шаг. И еще один. И теперь она обеими ногами в воду влезла. И кажется, что ног у нее нет. Собственное отражение, несколько размытое, пялится на Катарину из черноты и вовсе не кажется сколь бы то ни было красивым.

– Простудишься, – заметила Джио.

– Она теплая.

Первый холод прошел, сменившись тем самым томным теплом хорошо прогретой воды. А дно оказалось мягким, что ковер. И даже мягче ковра. Ноги в нем вязли, но не сильно.

– Там может быть глубоко… – Джио села.

– Я… попробую… – Катарина вытянула ногу и попыталась нащупать дно. Получилось. И вряд ли пруд в саду стали бы делать глубоким. Напротив, он столько лет зарастал, что почти уже и зарос.

И значит, Катарина может его пересечь. Вот так. Босиком.

И с задранными юбками. Безобразие какое! Какое великолепное безобразие. Катарина перехватила юбки, подняв их еще выше, кажется, колени и те обнажились, благо местным стрекозам не было никакого дела до колен Катарины. Они метались вокруг, будто пытаясь отогнать наглую человечку.

Пруд становился глубже. И глубже.

И наверное, стоило отступить, но Катарина столько раз отступала и уступала, что вдруг совершенно по-детски заупрямилась. Она задрала юбки еще выше и, как обычно, попыталась нащупать дно, чтобы сделать следующий шаг.

– Катарина! – этот громкий голос заставил вздрогнуть.

Метнулись стрекозы. Что-то несильно ударило в лоб, и Катарина вскинула руку, пытаясь защититься, но вместе с тем вдруг потеряла равновесие. Она попыталась устоять, чувствуя, что заваливается на бок, и ногу поставила, только дно, еще недавно бывшее пологим, гладким, куда-то подевалось. Нога провалилась в яму, и Катарина с коротким писком рухнула в воду.

Она ушла с головой. И темная жижа полилась в рот и нос, залепила глаза, уши. На долю мгновения Катарина растерялась, всполошенно забилась, пытаясь вырваться из водяного плена. Юбки мигом пропитались влагой, спеленали, грозя уволочь на дно.

А воздух закончился. Почти.

Катарина распрямилась и сделала вдох. Закашлялась и снова рухнула, потеряв с трудом обретенное равновесие. И уже со злости мысленно прошипела пару слов. Как ни странно, паника отступила. И у нее получилось опереться на дно руками и ногами. Вот так… пальцы, правда, запутались в каких-то водорослях, но ничего, на берегу Катарина от них избавится. Она поднялась, чихнула и ладонью стерла с лица грязную воду.

– Ужас какой… – привычно сказала тетушка Лу перед тем, как лишиться чувств.

Кевин едва успел подхватить матушку. А Гевин, шагнувший в сторону, будто не желал он иметь дела ни с обмороком, ни с родственниками, задумчиво произнес:

– Позволю себе заметить, что для купания еще немного рановато…

– Я тренируюсь, – сквозь зубы процедила Катарина.

Выглядела она… и думать нечего. Выглядела она отвратительно. Волосы мокрые и грязные. Лицо… тоже грязное. Одежда висит тряпьем, и кажется, в декольте что-то трепыхается, то ли рыба, то ли жаба. А треклятые водоросли тянут руку Катарины ко дну.

Она тряхнула рукой, пытаясь избавиться от них, но не вышло.

– Да что за…

Не водоросли.

Точнее, на первый взгляд это на них и походило, тонкие темные нити, что оплели пальцы Катарины, будто цеплялись за них, как за последнюю надежду. Нити тянулись ниже, прирастая к комку чего-то грязного и уродливого настолько, что Катарина не сразу поняла, что именно вытащила.

А поняв, сглотнула. И, выпрямив спину – голова, подумаешь, всего-навсего голова, пусть и слегка объеденная рыбами, но совершенно безопасная, – шагнула вперед.

– Кажется, – она даже нашла в себе силы улыбнуться Гевину, который стоял, скрестив руки, и наблюдал за Катариной. И как-то сразу становилось очевидно, что помогать он не станет. Нет, если Катарина попросит, то и не откажет… – Нам все-таки не помешает королевский дознаватель.

Голова держалась за руку прочно, и только остатки зубов поблескивали.

Они и камни в волосах. Ярко-желтые, до боли знакомые алмазы, которым в этом захолустье делать было совершенно нечего.

– Не помешает, – Гевин слегка наклонил голову и подал-таки руку. – Если вы не возражаете, я пошлю кого-нибудь…

– Что вы, это будет весьма любезно с вашей стороны.