Вдова его величества

Да. Наверное. Но Кайден так не поступит. Он не позволит серому миру выпить все краски, украсть ароматы меда и скорого лета, высосать жизнь до капли.

– Но что будет дальше, Кайден? Посмотри на нее. Она устала. Ей нужен кто-то надежный. Предсказуемый. Спокойный. Тот, кто способен не только защитить, но и утешить.

– А я?

– А ты? – Дуглас смотрел Кайдену в глаза. – Скажи, ты сможешь остаться с ней? Чтобы на всю жизнь? Чтобы и в горе, и в радости? И в беде? Нет, в беде ты ее точно не бросишь, а вот в обыкновенной унылой человеческой жизни, где один день похож на другой? Где утром завтраки, днем обеды, а вечером ужины, а единственное развлечение – визит соседей. Или к соседям. Ты сможешь не сдохнуть от скуки? И быть счастливым в этой предсказуемости? Не притворяться, а именно быть?

Он замолчал, позволяя Кайдену подумать.

И тот ответил:

– Не знаю.

– Именно, – Дуглас оперся рукой о стену. – В тебе еще кипит кровь. А она уже почти перегорела. И если ошибешься, то убьешь ее куда вернее, чем мертвые ветра твоей земли.

– Но я не хочу…

– Я знаю. – Он неловко улыбнулся. – Ты хороший мальчик, Кайден. Просто ты еще не вырос.

– А она?

– Она… боюсь, ей пришлось. И случилось это слишком рано.

Глава 30

Джио вытащила платье из плотного гладкого шелка. Темно-лиловое, в вечернем свете оно казалось почти черным. Бледное кружево лишь подчеркивало этот глубокий мрачный цвет.

Волосы Катарина заплела в косу. А ее перевила длинной нитью жемчуга. Жемчуг – вполне приличный камень для вдовы. Пальцы ненадолго задержались на бусинах.

Его принес Генрих. Просто в кармане. Он был слегка пьян, впрочем, вовсе трезвым Катарина его и не помнила. А тот вечер… огонь в камине. Охотничьи псы, что норовили улечься поближе и Катарину подпускать к огню не желали. Они рычали и скалились, а у нее не хватало смелости прогнать собак.

Генрих же… Несмотря на слабость, он охоту любил. И выезжал, пусть даже в паланкине. Так что собаки, с его точки зрения, были много полезней бесплодной жены.

Тогда они заволновались, бросились к хозяину, выпрашивая ласку. А он смеялся, не пытаясь увернуться. И к ней подошел, пахнущий мясом, дымом, вином и собаками.

– На вот, – Генрих швырнул горсть, которая упала на руки Катарины, чтобы едва не выскользнуть. – Купцы подарили…

Почти три сотни жемчужин, одинаково крупных, похожих друг на друга, словно родные сестры. И страшно подумать, сколько стоили они. Если продать, хватит ли этих денег, чтобы устроиться в колониях? Или даже дальше. Должно же что-то быть и за колониями?

Жемчуг следовало бы вернуть, но… Джон не принял.

Драгоценности короны забрал по описи, и это было верно, а вот жемчуг остался Катарине. И ей вдруг показалось нечестным бросать его. Тем более что в описи эта нить не значилась, да и клейма не имела.

– Я готова, – она поднялась и бросила взгляд в зеркало, убеждаясь, что выглядит достойно.

Горели камни. И свечи тоже. Откуда только взялись? Им нашлось место на серебре канделябров, которые сияли, будто новые. И рыжие огоньки отражались в белизне фарфора.

– Я взяла на себя смелость заняться домом, – тетушка Лу, явно оправившись от потери, заняла место по левую руку Катарины, а вот Джио привычно опустилась по правую, оказавшись аккурат напротив тетушки. И табличку с именем Гевина подвинула.

– Благодарю, – спокойно ответила Катарина.

А если она? Вот эта пухлая женщина, которая возила ее на странный пикник. И там, на краю обрыва, едва не показала истинное лицо. Она ведь догадывается, что Катарина вовсе не та, за кого себя выдает. Или не догадывается, а знает точно?

– Ты очень бледна. Заболела?

– Самую малость.

Высокий кружевной воротник прикрывал шею.

… Там, в Королевской башне, палач, заикаясь и краснея, с трудом подбирая нужные слова, просил не надевать в тот самый день подобных платьев, ибо кружева коварны. Вязкие они. И клинок держат. А ведь так важно отсечь голову с первого удара.

Катарина тронула колючий край.

– Простыла, – тетушка всплеснула руками. – Тебе немедленно нужно возвращаться…

А ведь ей совершенно невыгодно убивать Катарину, ведь тогда и состояние ее отойдет короне. Вот если бы она вышла замуж, тогда у мужа был бы небольшой шанс опротестовать. Совсем крохотный, ибо королевские суды далеко не так справедливы, как это представляется народу.

А вот если бы и замуж, и ребенок…

– Лечь в постель и лежать. Деточка, нельзя так беспечно относиться к своему здоровью.

– Это не простуда. – Катарина понюхала острый суп, который подала Джио, перехватив блюдо из рук служанки. Заметила ли та, что сперва Джио понюхала это вот варево? И если заметила, то что подумала? Впрочем, какая разница, что думают слуги. – Небольшая хандра.

– Ах, деточка, какая хандра в твои-то годы, – тетушка откинулась на стуле. Она к супу не притронулась, а ведь тот был вовсе даже не плох, разве что несколько островат.

…В Королевскую башню доставляли еду с королевской же кухни, во всяком случае, Катарине, ибо пока фарс, названный отчего-то судом, не был завершен, она по-прежнему была королевой. Даже там.