Вдова Хана

— Они умирали мучительно долго. Их преданность тебе меня восхитила, но Бонифаций умеет делать свое дело. Да, Бонечка?

Я обернулась и вздрогнула — у двери стоял огромный, накачанный, волосатый мужик. Скорее напоминающий дикую гориллу. В одной из его рук окровавленный топор, на котором еще не высохла кровь и капала прямо на пол.

— Боня принес свое орудие, чтобы показать его тебе.

Албаста прошлась по темнице, и шлейф ее красного платья прополз следом, как жирная змея.

— Сколько их было в засаде? Двадцать или тридцать? Мне уже всего не упомнить. Но для тебя все в подробностях, моя дорогая. Это происходит прямо сейчас… Ведь Бонечка получил нужные сведения, да, мой сладкий? Смотри, как умирают твои люди… Из-за тебя и твоей самоуверенности.

Нет, я не могла на это смотреть. Не могла видеть, как расстреливают моих людей, как они падают, окровавленные, на землю. Кто нас предал? Кто открыл все карты? Она не могла меня узнать. Не могла. Все шло по плану, и после второго тура этот проклятый дом взяли бы штурмом. А теперь…теперь все мои люди мертвы. Их перебили… Заманили в ловушку и просто казнили.

— Кто? — тихо спросила я. — Кто тебе сказал?

— Я же говорю, что узнала тебя.

— Ты лжешь!

— Не заговаривайся, шлюшка! — она ударила меня по щеке. — Не смей мне перечить. Твоя жизнь теперь целиком и полностью принадлежит мне. Ты даже не представляешь, какой на самом деле бесценный подарок мне преподнесла. Как же весело я теперь проведу время. Ничто не будет как прежде для тебя. Если ты думала, что у твоей семьи неприятности, то ты сильно ошибалась — ваши неприятности только начались. Хочешь, я расскажу тебе, что вас всех ждет? Подробно и красиво распишу, что я для вас придумала?

— У тебя ничего не выйдет. Если я не вернусь обратно, за мной пришлют еще людей!

— Кто пришлет? М? Ты надеешься на старого Скорпиона? Так вот знай, его власть окончена, а сам он скоро сдохнет в богадельне. Ооо, я буду смаковать его последние дни в загаженных подгузниках с текущей слюной. Вонючий, грязный, окруженный тараканами и пьяными санитарками.

— Что ты несешь?!!

— Что слышишь! Теперь в твоем доме другая хозяйка. Не стоит ругаться с родственниками, милая. Нет более злейшего врага, чем опальные тетки, дядьки или сестры. Они всегда будут мечтать оторвать самый жирный кусок мяса с твоего пирога даже ценой твоей жизни.

Цэцэг! Мозг пронизало догадкой, и все тело свело судорогой ужаса. Там дети!

Я бросилась к ней, но цепь удержала, и от рывка я упала на пол, ударилась лицом, ощутила, как разбила губу.

— Цэцэг — Дугур-Намаева! Она никогда не пойдет против своей семьи! Ты блефуешь!

— Против — нет. Что ты! Она пойдет за свою семью. Ведь я пообещала ей ВСЕ, что принадлежит вам. Все, что вы у нее отняли, все, чего лишили. Царицей всей империи теперь станет Цэцэг.

Каждое ее слово, как удар в лицо, как плевки мне в глаза, как укор за то, что я сделала все не так. Они подкашивали меня. Она словно била меня железной палкой и ломала мне кости. Одну за одной. Я боялась задать самый страшный вопрос, боялась спросить о детях.

— Что такое? Норову поубавилось? Становится страшно? Мне нравится, как меняется выражение твоего лица. Нравится, как ты начинаешь дрожать. Заплачь. Я мечтала увидеть твои слезы.

— Дети! — выдохнула я. — Где мои дети?!

— Какая разница, где они, если ты их бросила и побежала за своим двадцатиметровым членом, начхав на все и на всех. Сидела бы себе дома и вязала носки. Нет, ты пришла играть во взрослые игры. Тыыыы, мелкая ничтожная подстилка! Ты решила воевать со мной! Слишком глупа, чтоб победить саму Албасту!

— Где они? Просто скажи гдееее?

— Не знаю. И мне откровенно насрать. Пусть хоть сдохнут.

— Он…он уничтожит тебя за нас, он тебя сотрет с лица земли за меня и за своих детей! — крикнула ей в лицо, содрогаясь от отчаяния.

— Каких детей? Он даже не знал о сыне, и его ли это сын? А дочь? На хрен ему нужна эта безногая никчема?! Или ты думаешь, он вступится за тебя, тупое мясо? Идем… идем я покажу тебе, насколько ты ошибаешься! Боня! Вынеси ее отсюда!

Верзила схватил меня за волосы и с легкостью содрал с кровати, едва лишь Албаста расстегнула браслет на моей лодыжке.

Огромная лапища потащила меня к выходу из темницы. Я закоченела от ужаса и от ощущения собственной никчемности, от ощущения какой-то необратимой беды, как будто мой мир разваливается по кускам, и эти куски бьют меня по голове, ранят до крови. У меня руки и ноги повисли плетьми. Я задыхалась, поверженная, побежденная, сломанная, дрожащая от паники и непонимания, что именно сейчас происходит. Как же все это исправить… что я наделала?

Не чувствовала боли, не чувствовала, как ударяюсь о стены и перила. Одна надежда — надежда, что Хан что-то сможет сделать, что вместе сможем. Он сильный, он что-то придумает…

Бонифаций протянул меня по полу волоком и швырнул под прутья клетки. Я увидела босые ноги своего мужа, схватилась за решетку, поднимая к нему испуганное лицо и… наткнулась на маску, искаженную презрением. Ни следа от былых эмоций, ни одного намека.