Вечеринка моей жизни

Надя открыла кран, позволяя своим слезам, сожалению и стыду смешаться с водой и исчезнуть в водостоке.

К тому времени, как у нее закончились слезы, она уже все распланировала.

Надя выключила воду и вышла из душа, приветствуя резкий холод плитки под ногами, от которого по телу побежали мурашки. Она надела комплект кружевного нижнего белья только для себя. Ей не нужно было производить впечатление, соблазнять или развлекать кого-либо. Она сделала это только для себя, чтобы почувствовать себя красивой в сложившихся обстоятельствах. Затем накинула свой самый пушистый халат, который вытащила из недр переполненного шкафа. Такой же халат Брэндона все еще висел на вешалке. Он никогда не надевал его, потому что она настояла на том, чтобы надеть их после свадьбы. Берегла халаты для свадьбы, когда он даже не мог оставаться верным?

Как досадно, она-то думала, что имя «мистер Льюис», вышитое над его сердцем, станет для него достаточным стимулом, чтобы довести план до конца.

Надя расчесала свои вьющиеся волосы и позволила им струиться по спине вместо того, чтобы завязать их в пучок, как всегда делала субботними вечерами, готовясь к воскресному позднему завтраку. К черту поздний завтрак!

Все эти выходные она намеревалась провести в постели, зализывая свои раны, а затем в понедельник вернуться на работу с новыми силами, чтобы покорить мир.

Разве не так Надя всегда решала свои проблемы? Позволяя себе немного погоревать или зализать раны, она затем шла и надирала всем задницы.

Но она устала.

Надя была благодарна Стиви и Изабелле за то, что они приехали к ней. Она услышала звонок в дверь и приглушенный гул голосов. Почувствовала аромат вкусной мексиканской кухни. Но в какой-то мере Надя желала, чтобы они позволили ей разобраться со своими проблемами самой. Она не знала, как рассказать им обо всем, что произошло с Брэндоном. Ей было ужасно стыдно.

Сделав глубокий вдох, она открыла дверь спальни.

Прохладный воздух был лучшим тоником для лица из всех существующих. А потом она увидела зажженные свечи, услышала расслабляющую музыку, доносящуюся из динамика на стойке, увидела еду, аккуратно разложенную на маленьком столике в гостиной, пушистые подушки вокруг и фруктовый коктейль в бокалах без ножек с широким горлышком.

– Это… – спросила она, указав на напиток.

– Веселье и свежесть в одном бокале, да, – не глядя, ответила Изабелла, пока заканчивала наводить порядок на кухне.

Брэндон всегда высмеивал винный шпритцер, смесь из розового вина, содовой и замороженных фруктов. Он называл это дрянью. Но Надя любила этот коктейль, и чуть не расплакалась, потому что ее сестра помнила об этом.

– В духовке печется печенье, – продолжила Изабелла. – Их я сделала сама, нашла в твоем холодильнике упаковку теста и решила, почему бы и нет?

На свете не было печенья вкуснее, чем у ее сестры. Надя почувствовала, как ее охватывает волна благодарности и любви, и ее глаза снова наполнились слезами.

Ее подруга и сестра смотрели на нее с затаенной тревогой.

– Спасибо. Все просто идеально, – произнесла она.

Стиви села на одну из подушек-сердечек и похлопала по следующей.

– Иди сядь и поешь, пока не остыло.

Надя подчинилась и глубоко вдохнула аромат своей любимой еды: тако Аль пастор и энчилада из Канкун Керидо, ее самого любимого ресторана.

Заведение представляло собой забегаловку, о которой она узнала в средней школе, потому что у нее была подруга из Мексики, чья мама готовила для этого ресторана самые божественные кукурузные лепешки на свете. Семью ее подруги депортировали на следующий год, и Надя была безутешна. Она продолжала ходить туда за тортильями, потому что очень любила их, даже если они были уже не такими вкусными, как у мамы ее подруги. И тогда у нее возникло желание стать адвокатом, чтобы помогать таким людям, как ее подруга: ту звали Мерседес Муньос.

Она откусила первый кусочек куриной энчилады с зеленой сальсой, и ее охватило пробирающее до костей чувство безопасности. Ей нравилось сочетание вкусов и то, как они взрывались у нее на языке. А еще она ценила время, которое потребовалось чьим-то рукам, чтобы приготовить это божественное блюдо.

Стиви и Мэди тоже любили Канкун Керидо, и Изабелла часто заказывала там блюда на вынос, но редко в этом признавалась.

У Нади с ее подругами, и даже с ее сестрой, было не так много общего, но любовь к еде определенно объединяла их. Мэдисон Рамирес, Мэди, была пуэрториканкой по материнской линии и аргентинкой – по отцовской. Ее отчим тоже был аргентинцем. В ее семье часто шутили, что мама Мэди неравнодушна к южноамериканцам. На этой почве они с Надей и подружились. Затем они обе сдружились со Стиви за тарелкой корейского барбекю, ну а остальное, как говорится, уже история.

Но родители Нади были выходцами из Аргентины и не понимали пристрастия своей дочери к острой пище. Для нее мексиканская кухня была произведением искусства, и она ела ее с некоторой долей благоговения, над которым Брэндон всегда смеялся.

Они ужинали в тишине, на фоне стереофонических ритмов.