Вечное

По законам войны каждый солдат, вступивший на вражескую территорию, имеет право делать всё, что ему вздувается. Он может насиловать, грабить и убивать. Ведь он находится на территории врага. Женщины врага – его собственность, имущество врага – его собственность, жизнь врага – ничего не стоит.

И он не насильник и не разбойник, нет, он не убийца. Он – воин! Он воюет за веру и идею! Он воюет за правое дело.

Так формировалась гадкая сторона человеческой сущности. Сознание словно подхватило дурную болезнь, которую практически невозможно излечить. Владельцы угрюмо наблюдали за своим детищем и всё чаще обсуждали между собой возможность ликвидации такой формы жизни.

Впрочем, через некоторое время Владельцы пришли к выводу, что их вмешательство в этом вопросе, возможно, не потребуется. Эти мерзкие создания, что не смогли найти нормального применения такому чуду как Сознание, со временем просто уничтожат сами себя.

Ведь Земля была прекрасной, когда в неё вдохнули жизнь. Она эволюционировала и становилась лучше. Когда Владельцы запускали Сознание, они рассчитывали на помощь в дальнейшем развитии. Они считали, что люди, получив такую огромную привилегию, будут радоваться полученной возможности. Они будут создавать новое, развивать то, что уже есть, приручать животных и, наконец, вырастут в своём уме до уровня своих создателей.

Подобно ржавому исполинскому маховику, Сознание медленно, но верно раскручивалось. Узнавало новое, осваивало и приручало живую природу. И куда же обратило оно свой взор, как только появились первые признаки цивилизации? На насилие, убийство, грабежи, доминирование.

Конечно, оставался маленький процент носителей Сознания, который фактически заставил Владельцев отказаться от идеи ликвидации. Это были люди, которые использовали свой дар по назначению. Изобретали, искатели и мечтатели. Они не боялись идти наперекор власть имущим, и очень часто умирали бесславной смертью. Как, например, наш друг Джараб.

Впрочем, вероятность того, что эти мизерные единицы людей когда-нибудь возьмут верх над уродством и гадостью была ничтожно мала.

Ну ладно, мы ещё обязательно вернёмся к обсуждению вопросов Вечного, а пока, как и в прошедшем периоде, я приглашаю вас окунуться вместе со мной в реальность Средних веков глазами рядовых людей, носителей Сознания.

Итак, знакомьтесь: вор и убийца Михаэль.

Михаэль

Пиренейский полуостров 788 год (13788 год от дара Сознания)

Я не знаю, где я родился, и когда это было. Детство я своё тоже вспоминать не хочу, ибо в нём не было ничего хорошего. У меня не было родителей, я рос на улице. В десять лет меня пытался изнасиловать пьяный священник, и я убил его. Он прижал меня к земле и лапал своими грязными пальцами, а я в отчаянии схватил увесистый крест, что висел у него на пузе и воткнул острым концом в его дряблую шею.

Когда священник сдох, я забрал его крест и кошелёк с деньгами. Так я стал убийцей и вором. Я не жалею об этом, ведь по-другому я бы и не выжил. Да и разве можно было позволить надругаться над собой? Нет, только не мне.

Я бродяга, у меня нет ни дома, ни семьи, я один в мире. Мне никого не жалко, я знаю, что в жизни побеждает сильнейший. А я сильный. Я хищник.

В семнадцать лет за мной числилось двадцать восемь убийств. Меня ни разу не поймали, и я продолжал грабить и убивать. Больше я ничего не умею и уметь не хочу. Этот мир слишком уродлив, чтобы желать заниматься здесь чем-то кроме убийств.

Жил я всё время в разных местах, так безопаснее. Однажды меня чуть не схватила стража. Мне тогда было пятнадцать, я был наглый и неосторожный. Я как обычно подкараулил возле таверны богатого пьяницу, и пока тот, шатаясь, плёлся вдоль каменной стены, я уверенно шёл следом.

Когда стена закончилась, он свернул за угол. Я быстро обогнал свинью, встал к нему лицом и отвесил звонкую пощёчину.

Он с удивлением вытаращился на меня.

– Что?! Что такое!? – только и вымолвил он.

Не знаю, что на меня нашло, но тогда мне страсть как захотелось над ним покуражиться. Я нагло расхохотался и отвесил ему ещё одну пощёчину.

– Ну что, пьянь, спета твоя песенка! – закричал я и захохотал пуще прежнего.

– Что ты… кто ты такой, мерзавец?! Стража! – заорал пьяница.

Я со всей силы ударил его ножом в живот.

– А ну закрой пасть, мразь! – зло прошипел я.

Свин задохнулся и обмяк.

Я вырвал нож из его брюха и ударил кулаком по лицу.

– На! – выкрикнул я и нанёс ещё один удар, потом ещё и ещё. – На! На, тварь! На!

Лицо жертвы превратилось кровавую маску. Наконец я успокоился, схватил его за волосы и перерезал горло. Я никогда не оставлял раненых.

– Эй! – услышал я окрик. – Эй ты! Что там такое!?

Со стороны таверны ко мне бежали двое стражников.

Я резко вскочил и побежал что есть сил в темноту.

– А ну стой! Стоять! – слышал я крики позади себя.

– Держите его! Держите убийцу!

Но я был быстрее. Добежав до деревянного моста на задворках старого города, я перелез через скрипучие перила и прыгнул в речку.