Вечные ценности. Статьи о русской литературе

«Тема воспитания детей, как будущего наших народов, всегда присутствовала в беседах с хозяевами. И у инуитов есть дети, которые не хотят учиться. Грубят учителям. Не слушаются родителей. Как правило, это подростки. Что с ними делать? Обычно разговор с каждым отдельно начинает Минни Грэй, или мэр Джонни Адамс, или кто-то другой из Совета Старейшин. Подростку говорят: не хочешь учиться – хорошо, не учись. Надоела опека родителей – хорошо, оставь родительский дом. Но ты же еще ничему не научился. Как станешь жить? Подумай… Подросток задумывается. Потом ему предлагают: может, ты походишь по тропам наших предков? Возможно, их дело понравится тебе. Подросток обычно сам соглашается. А что, это интересно! И его отправляют к опытному наставнику, охотнику или рыбаку, живущему в избушке на угодьях. И начинают его обучать азам древнего занятия инуитов. Это охота на диких оленей, морских животных, тундровых зверей и птиц, ловля рыбы в реках и озерах. Ученик сам изготовляет промысловые инструменты, потом применяет их на деле.

И первая добыча – неизгладимое впечатление!

Если ребенок не смог овладеть письменной грамотой, то пусть постигнет премудрость своих предков. В жизни все пригодится».

Как мы убеждаемся, оценки у двух представителей малых народов России весьма различны! По причине их характера, или смены эпох?

«Наша страна», рубрика «Среди книг», Буэнос-Айрес, 19 декабря 1998 г., № 2523–2524, с. 2.

Е. Айпин. «Божья Матерь в кровавых снегах» (СПб., 2010)

Роман остяцкого писателя Еремея Айпина, знакомого нам по публикациям в «Континенте», рисует восстание в 1933–1934 годах коренных народов Обского Севера против большевицкого режима.

Раздирающее сердце описание свирепого подавления бунта остяков против навязанного им красного строя дано на фоне картины их нравов и обычаев.

Участником борьбы является белый офицер, бывший полковник, чувства которого рассказаны так:

«Боль кольнула душу Белого в то мгновение, когда он узнал, что российский государь Николай Александрович отрекся от престола. Он еще ничего не мог понять и осмыслить, а только интуитивно почувствовал, что Россия погибла, что у него теперь нет родины, нет отеческого дома, нет семьи и близких. Ведь Николай Александрович был не просто государем императором. Государь – это символ России, символ нации, символ веры. И тот, кто замахнулся на государя, замахнулся на русский народ и на Бога, на российскую государственность».

Для остяков, чувствовавших себя частью России, появление большевиков глубоко непонятно, а их требования, разрушающие их нормальную жизнь, скоро становятся невыносимы. Они сражаются против коммунизма с крайним упорством, но терпят, естественно, поражение. Рассказ о их сопротивлении подкреплен приведенными в конце книги подлинными документами (протоколами допросов, рапортами усмирителей и т. п.). Показаны и представители советской власти, опьяненные возможностью делать, что пожелают и ничем не ограниченные в своей жестокости и зверствах. Книга свидетельствует о способностях небольших народов России, и о том, сколько они могут поведать об ужасах коммунизма, угнетавшего их, как и основной русский народ, но тот не стоял перед угрозой полного исчезновения, в силу своей многочисленности.

Если, как можно надеяться, теперь все народности и племена нашей родины смогут сказать правду о недавнем прошлом, – она будет страшной, но весьма поучительной и важной для того, чтобы пережитый нами всеми вместе кошмар не вернулся и не повторился.

«Наша страна», рубрика «Библиография», Буэнос-Айрес, 8 января 2011 г., № 2907, с. 2.

Армянский Солоухин

Сравнение напрашивается, как прочтешь сборник повестей Гранта Матевосяна[188] «Август» (Москва, 1972). Иная природа, иные традиции, иной национальный характер, но сходная поэзия крестьянского быта, неизменного уклада сельской жизни, на которую правительство лишь внешне способно наложить свою лапу.

Советский строй вроде бы и не критикуется, воспринимается как нечто данное и неизбежное. Но исподволь ясно чувствуется, что исходящее от него – нечто чуждое народу, вредное и вполне инородное. Мимоходом затронуто доносительство; то об одном, то о другом персонаже сообщается, что он сидел, побывал в концлагере.

Впрочем, и армянский национализм, – или, по крайней мере, шовинизм, – в частности, в форме вражды с азербайджанцами подвергнут автором неумолимой критике и меткому осмеянию.

Главное же, что с радостью чувствуешь, оканчивая книжку, – мы имеем дело с подлинно талантливым писателем, каких в СССР убийственно мало. И которых совсем уж мало среди национальных меньшинств Советского Союза. Без сомнения, не потому, что не хватает способных людей, – а целиком по вине давящего, удушающего большевицкого режима.