Горячо протестуя против подобного искажения истории, он выражает нижеследующую программу действий: «Начинать надо с приобщения юношества к невыдуманной истории Гражданской войны, чтобы со школьных лет знали, кто были ее истинные герои. Врангель, а не, скажем, Ворошилов. Василий Чернецов, которого известный журналист Б. А. Суворин назвал “казачьим баярдом”, а не Василий Чапаев… И чтобы не только на уроках истории узнавали правду, но и на уроках литературы… И, наверное, стоит им повторить за Владимиром Солоухиным, сожалевшим, что не довелось ему сражаться на стороне белых:
Целиком согласимся с оценкой Каграманова и со словами, какими он заканчивает свою статью:
«А коровью жвачку, которой до сих пор потчуют на уроках истории, равно как и на университетских лекциях, давно пора выкинуть в мусорное ведро».
«Новый мир» № 12 за 2010 год
В. Каплан, в повести «Прощание с Луной», использует прием, применявшийся А. Грином: действие перенесено в некую вымышленную страну, не существующую в реальности. Но у Грина был особый талант, которому подражать рискованно. Например, С. Лукьяненко попробовал, в романе «Недотепа», без большого успеха.
Во всяком случае, надо тогда соблюдать хотя бы некоторое правдоподобие, и уж последовательность. Чего мы тут не видим. Непонятно, в какое время происходит описываемое. И что собою представляет изображаемый край. И тем более, где он может находиться?
Например, жители достаточно культурны, у них распространена письменность (и чуть ли не всеобщая грамотность). Они живут в крепких и обширных государствах, в которых существует рабство, и веруют в языческих богов.
Один из центральных персонажей повествования пытается ввести среди них христианство. Но остается непонятным: рассказывают ли нам о событиях первохристианства, о времени его зарождения? Или мы имеем дело с миссионерской проповедью в какой-то забытой, далекой окраине земного шара?
В начале напрашивается первое объяснение, в конце – второе.
Впрочем, вообще, начало подает надежды на интересный рассказ, а затем кидается чересчур в глаза неправдоподобие и бессвязность ситуаций.
Ну да, по крайней мере, налицо отклонение от обычных шаблонов, принятых в журнале. Как говорится, и то хлеб!
«Реминисценции» В. Сероклинова почему-то под псевдонимом «Серафим» тут же нам раскрываемом, обнаруживают довольно-таки плохой вкус. Один из этих кратких очерков рисует юность Христа, другой Гитлера. Сопоставление, прямо говоря, – не из удачных…
Отрывок из дневника рано погибшего поэта А. Сопровского датируется 1990-м годом и отражает неопределенность происходящего, сомнения и опасения советского интеллигента перед лицом неожиданных событий. Он озаглавлен, вполне уместно, «Как мне боязно в этом раю», отражая следующую, переходную форму содержания.
«Новый мир» № 1 за 2011 год
Выделяется в номере содержательный и интересный очерк Мирона Петровского «В Африку бегом». Отталкиваясь от сказки Корнея Чуковского «Бармалей», автор подробно разбирает отношения Чуковского с Николаем Гумилевым, а заодно и вопрос об экзотике в русской литературе и об увлечении подростков темами об Америке и об Африке.
Лев Симкин в очерке «Путешествия духоборов» рассказывает историю эмиграции данных сектантов в Канаду при содействии графа Льва Толстого и о дальнейших пертурбациях с попытками их возврата на родину и последующих репатриаций в Канаду, где их фантастические нравы порождали немалые затруднения для правительства.
Рассказы Сергея Носова, объединенные под общим названием «Полтора кролика», рисуют нерадостную жизнь современной русской интеллигенции.
С. Афлатуни в повести «Жало» предлагает нам картину тоскливого существования в Узбекистане одинокой русской пенсионерки, ветеранки войны, которую поломка телевизора приводит в отчаяние, ставящее ее на грань самоубийства.
Лингвистика и народоведение
Языки мира
Курьезнейшим образом все разнообразие человеческой речи, языки всех народов земного шара вмещаются в рамки четырех типов (с точки зрения некоторых лингвистов, даже трех), и хотя эта классификация, как и всякая, является суммарной и упрощенной, она практически удобна и применима.
На первое место из этих четырех категорий помещают обычно аморфные или изолирующие языки. Самой главной их характерной чертой является то, что слова в них не изменяются по формам падежа или числа, лица или времени, и что грамматика сводится в первую очередь к порядку слов в предложении, порядку, принимающему железную неизменность, поскольку всякая перестановка радикально меняет смысл фразы.