Вечный капитан

В долине у гор жили ассирийцы и финикийцы с небольшими примесями других национальностей. Деревни были зажиточные, защищенные каменными стенами трех-четырехметровой высоты. На полях в основном выращивают шафран и иссоп. У первого засушивают рыльца, которые используют в кулинарии, как пряность, изготовляют лак, которым покрывают оловянные предметы, делая их «позолоченными», и в медицине. Говорят, шафран улучшает зрение, но у меня и так хорошее, так что не пробовал им лечиться. Иссоп тоже пряность, но в дело идут листья, сорванные в период бутонизации и засушенные. На втором месте по площадям зерновые, в основном пшеница. На третьем — виноградники, причем вино здесь делают из подвявших ягод, изюма. Оно получается слаще и крепче. Мы как раз подоспели к молодому вину и по достоинству оценили его, отобрав столько, сколько смогли увезти. Наше появление было для аборигенов полной неожиданностью. Как поведал один из допрошенных финикийцев, они поверили глашатаям, которые на рынках ближайших городов объявили, что македонская армия удирает, узнав о приближении непобедимой персидской под командованием самого царя царей Дария. На то она и пропаганда, чтобы сделать сказку былью и наоборот. На то они и лохи, чтобы верить пропаганде. Кстати, глашатаи эти сзывали добровольцев для преследования удирающих врагов, обещая отбирать в пользу Дария всего половину захваченной добычи. Цари — они щедрые, что есть, то есть.

29

Наш отпуск в горах Аманос затянулся до поздней осени, где-то до начала ноября. Точнее сказать не могу, потому что календаря у меня нет, а к нынешнему греческому никак не привыкну. Выздоровев, Александр Македонский еще какое-то время погостевал в Тарсе, дожидаясь персов. Долина возле города была удобна для фаланги, его главной силы. По слухам на нас движется полумиллионная армия. Это, наверное, с учетом всех ослов, баранов и козлов, в том числе и четвероногих. Я знаю, что персы продуют вчистую, поэтому не переживаю. Мое спокойствие передается подчиненным. Как только дошло известие о приближении персидской армады, Битюс ненавязчиво намекнул мне, что хапанули мы неплохо, так что можно свалить, если что.

— Пифия моей страны предсказала, что мы захватим державу Ахеменидов и обогатимся так, что нынешние трофеи покажутся тебе ничтожными, — поделился я знаниями истории Античного Мира. — До сих пор сбывалось всё, что она предсказывала мне.

Бессы безоговорочно верят, что пифия всегда права, спорить с ней бесполезно. Главное — правильно понять ее туманные предсказания. Я им поведал, что в моей стране пифии говорят конкретно, без уловок, потому что действительно знают и не жульничают. На счет жульничанья я, конечно, загнул малость. Кто не врет, тот не историк. С другой стороны, порядочный историк искренне верит в свои, скажем так, научные заблуждения. Но не в чужие, из-за чего эта наука самая бурная, чтобы ни сказать скандальная.

Скифская ила, как обычно, двигалась впереди корпуса Пармениона, который в свою очередь был авангардом македонской армии. По слухам, персидская армия находилась в двух переходах от Ассирийских Ворот, у селения Сохи, то есть, на данный момент километрах в десяти от моего отряда. Слух был явно ложным. Даже если у персов армия на порядок меньше, чем говорят, мы бы давно уже повстречались с ее солдатами. Такая масса народа не располагается компактно, а растекается на несколько километров во все стороны, потому что так легче прокормиться. Предположив невероятное, что у персов идеально налажено снабжение и железная дисциплина (ха-ха! или я не знаю персов?!), все равно солдаты будут искать поживу. На то они и солдаты. Мы до сих пор не встретили ни одного, даже отставшего из-за болезни. Крестьяне небольшой деревеньки, к которой мы приближались, не обрадовались нам, но и не испугались. Значит, считают своими, от которых, конечно, неприятности будут, но не тяжкие. Главное — успеть спрятать все самое ценное, включая девушек и молодых женщин. Чем они и занимались, заметив нас.

В защищающей деревню, каменной ограде двухметровой высоты, сложенной из камней без скрепляющего раствора, были деревянные ворота, перекошенные, дальние нижние углы створок волоклись по земле, оставляя в коричневой пыли борозды. У ворот нас встречал старик с беззубым ртом, из-за чего губы выпирали наружу, словно собирался фыркнуть или плюнуть. Стоял он на обочине, почти черными босыми ногами на светлом пятне сухой травы, а на лице было выражение тупой покорности судьбе, будто ждал, что кто-нибудь из нас, проезжая мимо, снесет ему голову ударом меча, просто так, из любви к фехтованию.

— Где армия Дария? — поинтересовался я на греческом языке.

— Дария? — шамкая, переспросил старик.

— Армия царя царей Дария, — произнес я на финикийском.

На этот раз старик меня понял и ответил коротко на финикийском, который был для него явно не родным языком:

— Ушла.

То, что ее здесь нет, я и сам понял, поэтому задал следующий вопрос:

— Куда ушла?

— Туда, — махнул старик на восток. — Исс, Киликия.

— Давно? — спросил я.