Вечный капитан

Оба старика кивнули головами, на которые были натянуты черные войлочные шапки с загнутыми вправо тульями.

— Да, мы заплатим, — прошамкал беззубым ртом тот, что стоял справа.

— Как соберете выкуп, привозите в наш лагерь, найдите Скифскую илу, — предложил я.

— Вы — скифы? — недоверчиво спросил старик, стоявший слева.

— Какая тебе разница?! — грубо ответил я, развернул коня и махнул рукой бессам: возвращаемся.

Ждать, когда соберут выкуп, я не собирался. Мне нужно было знать, из какой именно деревни наши пленники, кто будет заложником их правильного поведения. По приезду в наш лагерь провел с ними беседу.

— Нашему царю нужны проводники, которые покажут тропу в обход перевала. Уверен, что вы знаете такую и поможете ему, — начал я и, заметив их презрительные взгляды, перешел к главному: — А я теперь знаю, из какой вы деревни. Или вы проведете наш отряд и получите свободу, или все ваши родственники, вся деревня от мала до велика, будут уничтожены. Перед смертью я расскажу им, что погибли из-за вас. Если все сделаете правильно, сообщите им сами, что геройски спасли жизнь всем родственникам. Они оценят это. К тому же, наш царь щедро наградит вас. Вы тут посоветуйтесь, а я отойду, чтобы не мешать.

Парням не хотелось становиться предателями, но и круглыми сиротами тоже. Когда я вернулся из шатра, где выпил бокал теплого сладкого вина, презрения в их глазах уже не было. Оно сменилось решительной озлобленностью.

— Мы покажем дорогу, если поклянешься, что не тронешь нашу деревню, — потребовал старший из пленников.

— Клянусь всеми богами! — торжественно молвил я, стараясь не улыбнуться.

Меня, атеиста, всегда смешит, когда клянусь какими-нибудь богами.

Я приказал зорко присматривать за пленниками и поехал к огромному пурпурному шатру Царя Всего Александра Македонского, принадлежавшего ранее царю царей Дарию, установленного в том конце долины, где начинается дорога к перевалу Персидские Ворота. Шатер охраняла сотня педзетайров, вооруженных короткими копьями и мечами. Впрочем, копья стояли, прислоненные к коновязи, рядом с которой были сложены стопками щиты. Чтобы согреться, несколько охранников боролись, разбившись на пары. Остальные подзадоривали их громкими криками. Помешать находившимся в шатре не могли, потому что оттуда доносились еще более громкие раскаты смеха и женский визг.

— Мне надо срочно поговорить с царем. Я нашел проводников, — доложил старшему караула, высокому и крепкому мужику с низким лбом и такой густой курчавой бородой, что в ней скрывался не только рот, но и нос.

Македонец зашел в шатер, с порога доложил обо мне царю. Смех и визг сразу стихли.

— Пусть зайдет! — послышался голос Александра Македонского.

Сразу от входа начинался длинный стол и параллельно ему находились еще четыре, заставленные серебряными кувшинами с вином и серебряными блюдами со всевозможными закусками. Царь и его холуи не голодали. С полсотни гетайров, несколько знатных персов и десяток гетер — греческих проституток — сидели по обе стороны столов и уничтожали запасы съестного, так необходимого македонской армии. А что делать?! Царями нас делают холуи. Александр Македонский расположился на невысоком золотом троне с пурпурным балдахином, стоявшем в дальнем конце шатра, перед тяжелым пурпурным занавесом, отделявшем царскую спальню. На голове македонская красная шляпа с широкими полями, обернутая синим с белыми полосами тюрбаном. Алая туника перехвачена золотым женским кушаком, за который заткнут в золотых ножнах кинжал с рукояткой, сделанной из лазурита. Вместо македонских ботинок со шнуровкой на ногах персидские кожаные тапки с загнутыми острыми носаками и без задников, расшитые золотыми нитками. Смесью македонского с персидским Царь Всего, видимо, старался показать, что ему одинаково близки оба народа, но удосуживался только скрытых насмешек и от тех, и от других. Мне он напомнил ряженых в бабу педиков, которых часто встречал в западноевропейских городах в двадцать первом веке. Наверное, у этих извращенцев во все времена инстинктивная тяга к сумасбродным нарядам.

— Где твои проводники? — сразу спросил Александр Македонский.

— Ждут в моем шатре, — ответил я и напомнил: — Ты обещал за них талант золотых монет.

— Ты получишь вознаграждение, когда мы зайдем в тыл персам, — заверил Царь Всего. — Уверен, что они знают дорогу?

— Да, — ответил я, — но мне со своей илой придется остаться здесь и проследить, чтобы они не передумали.

— Это уксии из долины? — поинтересовался он.

— Воевавшие на перевале на стороне персов, — уточнил я.

— Даже так?! — усмехнувшись, произнес он. — Что ты им пообещал или чем пригрозил, до чего не смог додуматься я?!

— Лишить самого ценного для них — близких родственников, — рассказал я.

Александр Македонский удивленно хмыкнул. Видимо, родственники не являются его ахиллесовой пятой. Впрочем, говорят, он очень любит свою мать — властную, сильную и жестокую женщину. Именно у таких сыновья часто вырастают педиками.