Вечный странник, или Падение Константинополя

Загадочный персонаж медленно приближался, устремив глаза в пол; ноги в бархатных башмаках ступали беззвучно. Он глубоко ушел в размышления. При предыдущих встречах он производил на Корти благоприятное впечатление, но сейчас графа охватило отвращение с примесью сомнений и подозрений. Осмыслить эту перемену он не успел. Возможно, истоком ее было некое предчувствие — иногда случается, что наитие помогает нам понять, кто перед нами, друг или враг; но куда вероятнее она проистекала из любопытных россказней, гулявших по Константинополю; узнав князя, граф тут же вспомнил о связи между княжной и Лаэль, о том, что князь ее бросил, что было особенно странно в свете редкостной его к ней привязанности. Вспомнил он и о том, что в городе почти все считали князя жертвой великого пожара. Что это может означать? Что он за человек?

Слуга нес нечто, завернутое в зеленую шелковую ткань, расшитую золотом.

Приблизившись, князь поднял глаза, остановился, улыбнулся и произнес:

— Граф Корти, или эмир Мирза, — с кем я имею честь разговаривать?

Корти почувствовал себя оскорбленным, но тем не менее покраснел от стыда — это приветствие с новой силой высветило всю двусмысленность его положения. Однако способности мыслить он не лишился и тут же отметил, сколь князь явно является советником султана.

— Прежде чем дать ответ, я должен выслушать повелителя своего Магомета, — отвечал он бесстрастно.

Князь тут же исполнился дружелюбия.

— Отличный ответ, — похвалил он. — Рад, что мое мнение о вас оправдалось. Задача вам выпала нелегкая, но вы исполнили ее мастерски. Его величество султан Магомет неоднократно благодарил меня за то, что я предложил именно вас для ее выполнения. Ему не терпится видеть вас. Войдем вместе.

Магомет в доспехах сидел у стола — на нем находились обнаженный ятаган, ярко горящая лампа и две большие развернутые карты. На одной из них граф опознал Константинополь и его пригороды — карта была составлена на основе его наблюдений.

Чуть позади стояли два визиря, Халиль-паша и его соперник Саганос-паша, а также мулла Курани и шейх Акшем-Седдин. Проповеди муллы многое сделали для того, чтобы воспламенить фанатизм в сердцах мусульман, подданных султана. Все четверо стояли в обычных для турецких царедворцах позах, приличествующих в присутствии владыки, — наклонив головы и сложив руки на животе. Если они и поднимали глаза от пола, то лишь чтобы бросить вокруг быстрый взгляд и опустить их снова.

— Здесь общий замысел, которым вам предстоит руководствоваться, — обратился Магомет к своим советникам, опуская кончики пальцев правой руки на незнакомую графу карту, — голос его был исполнен серьезности. — Возьмите ее и за сегодняшний вечер сделайте копии; если звезды нас не обманут, утром я отправлю на противоположный берег каменщиков и их подручных.

Советники поклонились — трудно сказать, у кого из них поклон получился ниже.

Бросив пронзительный взгляд на Халиля, повелитель осведомился:

— Я правильно понял, что ты лично проверил точность карты?

Халиль еще раз поклонился и ответил:

— Мой повелитель может положиться на меня.

— Отлично. Осталось лишь дождаться знака Небес, что час настал. Придет ли индийский князь?

— Я здесь, повелитель.

Магомет повернулся на эти слова, и взгляд его мимоходом задержался на графе Корти, будто бы не узнавая.

— Подойди ближе, князь, — распорядился он. — С чем ты пришел ко мне?

— Повелитель, — начал князь, исполнив приветственный ритуал, — в еврейском Писании есть такая притча, подтверждающая влияние планет на дела людей: «Тогда сразились цари Ханаанские в Фанаахе у вод Мегиддонских, но не получили и толики серебра. С неба сражались, звезды с путей своих сражались с Сисарою». Ты воистину есть повелитель из повелителей. Завтра, двадцать шестого марта, грядет знаменательный день, ибо ты можешь начать войну против неверных греков. С четырех часов утра звезды, что сражались с Сисарою, будут сражаться за Магомета. Пусть все, кто любит его, возрадуются и отдадут приветствие!

Советники упали на колени и простерлись ниц, опустив лицо на ладони. Так же поступил и индийский князь. Стоять остался один лишь граф Корти, и Магомет вновь взглянул на него.

— Слушайте приказ, — обратился он к своим подчиненным. — Ступайте соберите каменщиков и их подмастерьев, капитанов судов и всех начальников. В четыре часа утра я выступлю против Европы. Звезды высказались, и их дозволение для меня закон. Встаньте!

Царедворцы начали отступать, то и дело преклоняя колени, и тут индийский князь заговорил:

— О благословенный превыше прочих! Пусть они останутся ненадолго.

По знаку султана все остановились; тогда индийский князь знаком подозвал Сиаму и, взяв из его руки ношу, положил ее на стол.

— Моему повелителю Магомету, — произнес он.

— Что это? — осведомился Магомет.