Вечорница. Часть 1

Сейчас он был отполирован временем и пятой точкой деда, который любил сидеть именно на этом пне, делал ли какую хозяйственную работу, перекуривал ли или отдыхал вечером. Рядом с пнём соорудил дед скамейку для бабушкиных посиделок, вместе-то сидеть веселее, вечерами приходили соседки к бабе Уле посудачить. А сейчас компанию деду составляла Катюшка, пока баба Уля стирала бельё в большом корыте прямо во дворе.

– Трава выросла большая, дождей нынче много, – сказал дед, – Надо завтра с утра по росе скосить у ворот да в огороде на межах. А то змеи наползут с пруда к нам в огород.

Змей Катя не любила. А в огороде она их уже не раз встречала в густом малиннике, что рос вдоль забора. Баба Уля предупредила, чтобы вглубь малинника Катя не лазила, там змеи могут быть, любят они этот кустарник, а собирать ягоды велела только по краешку. Часто Катя, не дотянувшись до заветной крупной ягодки, манящей её с дальней ветки, вставала на цыпочки и тянулась на носочках, что есть мочи, и если не удавалось дотянуться до цели, грустно вздыхала и довольствовалась мелкой малинкой, росшей по краю тропинки. Насобирав пол кружки, Катя бежала домой и, залив ягоды холодным молоком, с удовольствием ела розовое лакомство маленькой ложечкой, сидя на крылечке.

– Деда, а раньше вы сами сено косили для Звёздочки? – спросила она у деда Семёна.

– А то! Только тогда у нас была не Звёздочка, а Белянка. Это теперь уж отец твой да дядька Стёпа с сыновьями косят, а раньше мы с бабушкой да с соседями только так косили. Эх-х, – вздохнул дед, – Время как вода, жизнь пролетела и не заметили! Вот и силы уж не те, что прежде. Подле дома ещё скошу, а вот уж на лугу косой махать сил нет.

– А помнишь, дед, как в ночные покосы ходили? – окликнула баба Уля, полоща рубаху в тазу с чистой водой.

– Как не помнить! Ночью легко работается, свежо, с реки прохладой тянет, сверчки в траве стрекочут, а из леса уханье время от времени раздаётся – то филин ухает, лунный свет луга заливает, всё кругом не то, что днём, всё иное, особое.

С вечера уйдём бывало несколько человек в луга, с собой крынку молока да хлеба прихватишь, и за работу. Да и то – летние ночи короткие, только солнце село с одного конца луга, глядь, а с другого уж встаёт. А ведь как-то раз было дело, встретили мы луговика, сказывал ли я тебе?

– Не-ет, – протянула Катя, нахмурив лоб, – Не рассказывал, деда. Расскажи, а?

Дед повернул косу, оглядел её со всех сторон, взял за обушок и попробовал лезвие пальцем:

– Хорошо, ещё косовище подправлю и готово… Ну, слушай, коли не сказывал. Пошли мы раз вот так же, в ночное. Я был, Василий да Митрич, вот втроём и пошли косить.

Митрич с вечеру поддал маненько, ну выпил то бишь, не пьяный был, но всё ж таки с запахом. Да ещё смотрим, у него с собой чекушка припасена. Мы его предостерегли, мол, не брал бы ты лучше вина, как бы беды не вышло, Луговик он не любит, ежели вино пьют. А Митрич ещё и как выпьет, больно шебутной становился, ему бы шутки шутить да бурогозить.

Но он ни в какую, чего, мол, в бабьи сказки верите, тридцать лет почти я прожил, сроду никакого Луговика не встречал. Плюнули мы, мол, делай, как знаешь. Ну и пошли на покос.

Пришли, молоко и хлеб в кошёлке на дерево повесили, что на лугу росло, на земле молоко оставлять нельзя – змея может заползти, ужи до молока охочи, и вперёд – косить. Митрич свою чекушку тут же, под деревом, в траву сунул. Час прошёл, пошли мы на перекур. Присели, молоко попили, Митрич своё пьёт, ещё и нам предлагает, мы отказались.

– Ну как знаете, – говорит.

Выпил он, и тут вожжа ему под хвост попала, вспомнил он, как мы давеча ему про Луговика сказывали, и давай поддразнивать да насмехаться, и так и эдак вывернет, прямо в раж вошёл, всё хохочет, остановиться не может. Надоело нам, говорим ему:

– Пошли мы косить.

– Идите, – отвечает Митрич, – Я по нужде ещё схожу и вас догоню.

Ушли мы от него, метров может на сто, снова к работе приступили. Косим и вдруг видим – по краю луга словно вихрь какой пошёл, деревья, что там росли зашатались, зашелестели, всё ближе и ближе к нам этот волчок, вот и до нас дошёл, дохнуло холодом, пронёсся порывом ветер, травы пригнулись, да сильный он – косы из рук рвёт, еле удержали.

Знаешь, как перед грозой бывает, да только ведь на небе ни облачка! Ночь ясная была, светлая, лунная. И видим, волчок этот чуть поодаль от нас остановился и затих, на нет сошёл. А тут и Митрич появился, идёт и всё посмеивается, ну прям зацепило его. Взялся тоже за косу и давай косить. Вдруг видим, идёт кто-то по лугу, к нам навстречу с дальнего края приближается. Неспешно так идёт, значит.

Мы остановились, думаем, кто это может ночью тут бродить, да ладно бы тоже с косой, хотя и не ходят в ночное по одному, дак ведь и косы-то нет у него. Подошёл ближе, глядим, это дед старый, борода у него густая такая, шляпа соломенная на голове, рубаха светлая, а на ногах лапти, забавно, мы уж лапти лет сколь лет не надевали, в детстве только, когда война ещё шла.

– Здравствуйте, сынки, – говорит он нам.

– Здорово, отец, – отвечаем.