Ведарь

— Нет, конечно, иногда он шутейно бьет. Вот сейчас и приехали навестить три его «шутейки», чтобы они заявления забрали! — я устало откинулся на спинку.

За кирпичной стеной лежит самый близкий на свете человек, и нужно бежать к нему! Однако какая-то странная немощь сковывала руки и ноги. Словно кто-то подавлял волю, и слова становились тише, звуки отдалялись, воздух становился гуще.

— Вон идут, сейчас поедем! — вывел из ступора голос водителя.

Я приподнял опустившиеся веки, и когда только закрыл? Из-за угла показались берендеи.

Живые Вячеслав и Федор!

Их сопровождал Иваныч. На вечно хмуром лице проскальзывала довольная улыбка. Я тоже был рад видеть этих двух друзей «не разлей вода» живыми и здоровыми.

Синяки и царапины на лице придавали шарма загорелым лицам. Но, хотя прошло уже около недели, синева ушибов ярко-свежая, без оттягивающей желтизны. Похоже, что ребята и тут не скучали. Они запрыгнули в машину, причем Федор скривился от боли, когда резко повернулся на сидении.

— Здорово, беглец! Рад видеть тебя живым и здоровым, может недолго, но все равно рад! — блеснул крепкими зубами Вячеслав.

— Эх, кто бы знал, кому помогаем — ни за что бы не поверил! — выдохнул Федор, держась за левый бок.

— Ладно, не стонать! — скомандовал Иваныч. — Володя, отгони пока машину за угол, там и доложите дислокацию. Нечего перед окнами светиться.

Машина вздрогнула и медленно покатила по дороге, аккуратно объезжая играющих детей и гуляющих взрослых. Кажется, на этом месте я потерял тапок той суматошной ночью. А может быть, и не здесь, но, в общем-то, все равно. Ребята улыбались, чувствовалось, что с Иванычем ощущали себя увереннее.

Вон из того окна гавкал доберман, когда я мчался по улице, блестя голым задом. Кажется, что прошло всего ничего, и только вчера ночью я улепетывал от перевертней.

— Рассказывайте, что тут и как! Володя, тут у нас свои секреты, прогуляйся немного! — голос грохнул металлом, когда машина остановилась у бетонного забора.

За серым бетоном высились крыши гаражей и разных подсобных хозяйств, подпиленные липы выставили вверх искривленные ветви. Люди гуляли, жили своей жизнью, оживали лица, раздавался звонкий смех.

Володя одернул форму, голубой берет слегка сдвинулся на колючем ежике, и солдат легкой походкой пошел улыбаться проходящим девчонкам. Деревья шумели, люди негромко переговаривались, лаяли собаки, чиркали немногочисленные птицы. Но все уходило куда-то, проваливалось как сквозь мягкую перину на дно глубокой постели.

— Значит так, Михаил Иванович. Внутри больницы находится с десяток перевертней. Мы войны большой не делали, но проверку затеяли. Крепкие, опытные, хотя мы им и накостыляли по первое число, но пробиться не смогли. Нас не калечили, а поиграли как с детьми и попросили передать, чтобы к тетке в палату поднялся один Александр. Люди не о чем не подозревают, три перевертня в милицейской форме, остальные в виде пациентов, — быстро отчитался Вячеслав.

— Ага, не калечили. Так накостыляли, что до сих пор ребра болят, — поморщился Федор.

— Не надо было лезть на рожон. Узнали, что с Марией все в порядке и мирно остались наблюдать. Хорошо, что целы остались, а ребра я и сам тебе намну, если живы будем! — Иваныч хмуро посмотрел на понурившихся ребят.

— Мы же хотели как лучше! — протянул Вячеслав.

— А получилось как всегда! — отрезал Иваныч. — Ладно, продолжайте.

— Да что продолжать? Всю эту неделю наблюдали. Перевертни менялись, приезжали, уезжали. Особо не таились перед нами, даже подмигивали из окон, собаки неадекватные! На людей не кидались, вели себя аккуратно. Ждут Александра. Тетя Маша жива, находится в палате, возле нее постоянно дежурят милиционеры. На четвертом этаже ее палата, мы успели узнать у знакомой медсестренки, — улыбка тронула губы Вячеслава.

— Эту-то хоть не кусал? — проворчал Иваныч.

— Нет, конечно, что я, Федя, что ли? — отмахнулся Вячеслав.

— Ладно, хоть это хорошо! Значит, делаем так: Александр, тебе не дадут зайти с арбалетом. Нас с тобой не пустят — завяжется драка, могут пострадать невинные люди. Смертей и так хватает. Ты пойдешь один, на входе тебя обыщут, поэтому иглы лучше спрятать куда подальше. Мы будем внизу, у окна палаты, постарайся открыть, тогда закинем арбалет, — задумчивым голосом проговаривал Иваныч.

— Ого, арбалет? Дашь пульнуть в птичку какую? — повернулся ко мне Федор.

— Что? Конечно, дам, — я слушал их сквозь наплывающий туман.

— Саша, с тобой все в порядке? — донесся голос Иваныча.

— Да, все нормально. Что-то мутит, — я встряхнулся, пытаясь прогнать хмарь.

— Ты уж в обморок-то не бухайся, потерпи! Оп! У нас гости! — Иваныч мотнул головой, показывая на кого-то за машиной.

Из кармана резко перебросил иглы в подмышечную впадину, стержни захолодили кожу, только потом повернулся к двери. Ребята уставились в стекло на подходящего человека.